Морской дьявол
Шрифт:
— Рисунки художника–дилетанта. Для конструкторов они не представляют интереса.
Посол спокойно возразил:
— В этих чертежах — принципы и идеи. А это уже само по себе многого стоит.
— Да, конечно, но математические расчеты и конкретные решения… Они у меня в голове. Их я даже не доверил бумаге.
Наступила пауза, в течение которой собеседники смотрели друг на друга. Петр Петрович имел обыкновение «читать» человека как книгу. Он с молодых лет ходил в начальниках, в тридцать лет был назначен главным конструктором завода, по долгу службы выслушивал людей самого различного толка, принимал решения, и эта его служебная необходимость выработала в нем способность видеть сидевшего перед ним человека, быстро проникать в смысл его интересов. Давно он понял: даже самые сокровенные тайны человеческой души копошатся в глазах и редкому удается выразить взглядом игру ложных страстей и чужие лукавые мысли. Глаза как экран компьютера: на нем изображено только то, что в вашей памяти, в вашем сердце и сознании. Но сейчас для Петра Петровича был тот редкий и непонятный случай, когда в глазах собеседника он читал одно лишь смятение, одну прихотливую игру вдруг проснувшегося интереса и тревожных, почти панических сомнений. Лицо посла было разобрано, растерянно; из глубин глаз то коричневых, то непроницаемо черных на мгновение выпрыгивали веселые зайчики, но тут же они пропадали, глаза суживались и тревожно прядали то в одну сторону, то в другую. «Дипломат высокого ранга, — думал про себя Петр Петрович, — трудный орешек, его нескоро и разгрызешь».
Неожиданно посол сказал:
— Мое имя Альберт Саулыч.
— Я знаю.
— Не странно ли? — Альберт! Как ваш генерал Макашов. Но я не жидоед.
— И это мне понятно. Два Иванова жидоеда послом не назначат.
— Кто такие — два Иванова?
— Министр иностранных дел и его заместитель. Оба они Ивановы. Председатель Совета безопасности — тоже Иванов. У нас в правительстве много Ивановых. Говорят, Иван — древнееврейское имя. Вот парадокс: Иван — визитная карточка русских, но он же, выходит, и не чужд евреям.
— А-а, я вас понял. Но меня назначали не Ивановы, а Шеварднадзе. Это был порядочный человек.
— Шеварднадзе — порядочный человек? Да его сейчас ненавидит всякий русский!
Посол не возражал. Они с минуту помолчали, выпили по рюмке коньяка, и затем Барсов в раздумье продолжал:
— Странная история! Он ведь был членом Политбюро ЦК коммунистической партии. И Алиев — тот, что в Азербайджане, — тоже был членом Политбюро. И казахстанский Назарбаев. Да и сам Ельцин — из одной они команды! Их как будто бы подбирали по одному принципу: по степени ненависти к русским. Чем больше ненавидит русских, тем выше поднимай его. Вот чудеса: словно бы в Кремле сидела нечистая сила и натаскивала в правительство этих молодцев.
— Да, представьте себе: именно, она и сидела — эта нечистая сила! — заговорил вдруг с неожиданной твердостью в голосе высокий дипломат. — Меня еще при Горбачеве назначали на важный пост в Министерство иностранных дел. Последнее слово было за Егором Лигачевым, — он сейчас старейший депутат в Думе. Так его референт, провожая меня в кабинет, шепнул на ухо: не вздумайте о евреях заговорить. Егор Кузьмич этого не любит.
— Ну, если так… Вот она и есть, нечистая сила! Лигачев–то высшими кадрами в ЦК занимался, министров да секретарей обкомов подбирал. Он–то и посадил на трон Меченого дьявола и Ельцина из Свердловска в Москву подтянул. М-да… Узнает ли русский народ когда–нибудь все эти кремлевские тайны?.. Научится ли он понимать, где есть нечистая сила, а где — чистая?.. Думаю, он этой способностью никогда не овладеет. А значит, и судьба его предопределена: сойти ему со сцены истории, как в свое время сошли американские индейцы. А тоже ведь… умный был народ, и благородный. И для своего времени великую цивилизацию создал.
— Нет, русский народ со сцены не сойдет. Россию, конечно, у него отнимут, на ее просторах расползутся китайцы, японцы и всякие африканцы, но сам он, как евреи: разлетится по всему свету и духом своим могучим будет питать другие народы. Этот–то дух затем и станет возрождать арийскую расу, и как на солнце происходят гигантские взрывы, так и внезапно произойдет славянский демографический взрыв; русские, славянские женщины, как наши бабушки и прабабушки, будут рожать по двенадцать–пятнадцать детей, а мужчины перестанут пить и курить, и потомство от них пойдет здоровое, а погубители других народов погрязнут в грехе и станут погибать от наркотиков и развратных болезней… Так я вижу развитие мира и дальнейший ход истории. Все решат изначальные гены, биологическая схема природы. Очевидно, такую судьбу уготовил нам Создатель. Вот тут, в этой стране, есть семьи из первой волны русских эмигрантов, — ну, из тех, что были в белой армии, и дворяне разные, богатые русские люди. Так их внуки и правнуки и русский язык уж не знают, а поступают и ведут себя как русские. Они все время в сторону России смотрят. Как волки в лес стремятся, так и они о Родине мечтают. Мне один старый еврей говорил: русский народ вечен, потому как он в математике и в искусствах силен, и всякий из русских к физическим трудам приноровлен.
Так они говорили долго, и Петр Петрович, по первому впечатлению составивший нелестное мнение о дипломате, затем это мнение переменил и, к своей радости, все больше проникался к нему доверием и уважением.
Условились так: Барсов вернется в свой городок и будет сидеть в гостинице и ждать звонка из посольства. Посол же заверил его в успехе задуманного дела.
Расстались они почти друзьями.
В гостинице Барсов долго и пространно рассказывал Елене Ивановне о своих впечатлениях от встречи с послом. Высказал удивление внезапной перемене к нему высокого дипломата, на что Елена Ивановна, всегда имевшая на все случаи жизни простое житейское мнение, сказала:
— А это очень просто: он вначале не видел никакого резона помогать тебе, а затем ему в голову, словно электрический заряд, влетела мысль выступить посредником между тобой и олигархом. Тут ему засветили деньги, и он вдруг стал патриотом.
Барсов хотел было отвергнуть такое простое объяснение, но потом задумался: а и вправду! Почему бы ему не войти в наше дело? У него есть связи здесь, в стране, и там у нас, на Родине. Наконец, есть положение, дающее ему авторитет и доверие; и почему бы все это не использовать?..
Сказал жене:
— Но если так, то это и нам выгодно. Пусть работает на себя, а заодно и на нас. А? Что ты скажешь?..
— И я так думаю: пусть работает. Он потому вдруг и переменился к тебе, что учуял выгоду. Да если, как ты говоришь, он похож на полуеврея, то в него, как в компьютер, заложена программа делания денег. Это же так просто!
Поискали Машеньку, зашли к Руслану, хотели пригласить на обед, но их в гостинице не было; очевидно, ушли на озеро купаться. Там, по их рассказам, была первоклассная спортивная вышка и Руслан с нее прыгал.
После обеда и они пошли на озеро, купили билеты на купалку и встретили тут молодых. Они лежали на шезлонгах, загорали. Руслан купил еще два шезлонга и предложил их Барсовым. Теперь они лежали вчетвером и смотрели на верхнюю платформу семнадцатиметровой вышки, где толпилась стайка молодых людей, готовящихся прыгать.
Елена Ивановна спросила:
— Они любители или спортсмены?
Ответил Руслан:
— Не просто спортсмены, а сборная команда страны. Они готовятся к международным соревнованиям.
— Как мне представляется, — заговорил Барсов, — наше пребывание тут затянется, так что успеем и побывать на них.
— Мы уже билеты купили! — радостно сообщила Маша.
— Наверное, они дорого стоят? — спросила Елена Ивановна.
— Очень! Так дорого, что не дай Бог. Но Руслан купил на всех нас.
К нему обратился Барсов:
— Не вздумайте сами прыгать.
— Почему? — удивился Руслан.
— Позвоночник и без того болит.
— А он уже не болит.
— Не болит? Вот новость! Я очень рад, но все равно: поберегите себя. Вам–то не нужны эти соревнования. Тут, как я слышал, будут состязаться арабы, да еще турки.