Морской лорд. Том 2
Шрифт:
На четвертую ночь, темную, безлунную, когда был вырыт ров и насыпан вал вокруг крепости и начали копать второе кольцо обороны, когда защитник крепости убедились, что нападать на них не собираются, два отряда по тридцать валлийцев в каждом с двух сторон забрались на крепостные стены. Одним отрядом командовал Умфра, вторым – Джон. Я не полез. Без меня справятся. Ждать оказалось тяжелее, чем действовать самому. Я стоял напротив крепостным ворот в окружении рыцарей и внимательно прислушивался к звукам. Особенно в самом начале операции. Если благополучно поднимутся на стены и снимут караул, дальше будет легче.
– Чего мы ждем? – шепотом спросил рыцарь Марк.
Брабантцы, как рыцари, так и пехотинцы, были тихо разбужены среди ночи. Им сказали, что будет штурм. Поскольку не было даже лестниц, никто из брабантцев не понимал, как я собираюсь штурмовать крепость. Заметили отсутствие валлийских лучников, но, кроме караула, никто не знал, куда они делись. Судя по услышанным мною обрывкам фраз, предполагали, что лучники должны принести спрятанные где-то лестницы.
– Когда откроют ворота, – ответил я.
– Подкупил кого-то из мавров? – предположил Марк.
– Я приехал сюда добывать деньги, а не раздавать, – сообщил ему.
В самом конце ночи послышался окрик караульного, затем ответ, и передо мной из темноты возник Ллейшон. Он был в отряде Умфры.
– Все в порядке, – доложил он. – Как начнет светать, откроют.
По рядам брабантцев прошелестел шепот – передавали подслушанное известие. Затем началось обсуждение, кто откроет ворота и почему и как много защитников крепости придется еще уничтожить? О том, что всю работу за них уже проделали валлийцы, никто не догадывался.
Когда начало светать, я приказал Симону оседлать и привести моего иноходца. Это вызвало новую серию предположений. Если я поеду на иноходце, значит, сражения не будет. А как же штурм?!
Сперва заскрипел барабан, опускающий подъемный мост. Только в этот момент брабантцы поверили, что штурм все-таки будет. Точнее, что они ворвутся в крепость. Рыцари подошли поближе ко рву, ожидая, когда откроются ворота. Слышно было, что уже поднимают железную решетку. Внутри крепости послышались крики на арабском. И быстро смолкли. Тяжелые дубовые ворота, оббитые железными полосами, распахнулись наружу. Их открыли валлийские лучники.
– Убрать оружие! – приказал я. – Заходим спокойно! Всем оставаться во дворе и ничего не трогать!.
Это тоже было в диковинку брабантцам. Привыкли врываться в крепость, убивать всех и грабить, а тут как будто в гости пришли. Они следовали за мной, готовые в любой миг укокошить любого, кто окажет сопротивление. Вот только оказывать его было некому, потому что на стенах стояли валлийские лучники, которые уже перебили всех, кто оказывал или мог оказать сопротивление.
Возле ворот лежало двое мавров с перерезанными глотками. Еще несколько человек, пронзенные стрелами, валялись по всему двору. Пятеро – возле входа в четырехэтажное здание, дверь в которое была закрыта. Рядом с входом стояли Умфра, Джон, Нудд и Рис. По бокам возле стен в здании были проходы тоннельного типа с открытыми воротами.
Я показал на них и приказал Марку, которого я перевел в командиры брабантских рыцарей и назначил ему пять долей от добычи:
– Отправь в каждые по десять человек. Пусть ничего и никого там не трогают, если не будут сопротивляться.
Остановившись перед входом в здание, я подозвал Блашку. Десяток альмогавар ехали на лошадях следом за брабантцами. Их не будили ночью, но альмогавары сами встали и тихо оседлали лошадей. Они были больше брабантцев удивлены, как легко мы захватили крепость. Предполагали сидеть под ее стенами несколько месяцев, а тут на тебе…
– Скажи сарацинам, что, если сдадутся, всем сохраню жизнь, – приказал я командиру альмогаваров.
Блашку произнес мое обещание на мосарабском. Какое-то время в здании было тихо, затем открылся ставень-решетка на окне на третьем этаже. В нем появилась голова мужчины лет сорока, круглолицее, заплывшее жирком, с широкими и густыми усами. На голове был шлем, не обмотанный, как обычно, чалмой. Мужчина произнес длинную, витиеватую фразу. Я понял только начало ее – восхищение моим полководческим талантом. Что хотел, то и понял.
Блашку опустил эту часть речи мавра, перевел только ее суть:
– Требует, чтобы ты поклялся, что сохранишь жизнь ему и его семье.
– Скажи, что мне проще убить того, кто сомневается в моей честности, – выдал я. – Если он – знатный человек и может заплатить выкуп за себя и семью, то мне нет смысла разделываться с ним.
Блашку перевел. Мавр помолчал какое-то время, жуя кончик левого уса, затем произнес короткую фразу, которую я понял без перевода: «Хорошо, я сдаюсь».
Дверь открыл слуга – мальчишка лет восьми, белобрысый и конопатый, явно с севера Европы. Одет он был в старые и грязные рубаху и штаны из желтовато-белой грубой ткани.
– Ты как здесь оказался? – спросил я на нормандском.
Мальчишка не понял меня, переспросил на арабском. Видимо, попал в рабство совсем маленьким.
Внутрь, кроме меня, вошли только Умфра, Джон, Нудд, Рис и Марк. Последний был приглашен, чтобы брабантцы не заподозрили, что собираюсь скрыть от них какие-нибудь ценности. На первом этаже были кладовые с самыми разными запасами, комнаты рабов и слуг мужчин и семейных пар с детьми. В основном это были мосарабы. Я разрешил им покинуть крепость, взяв только свои вещи. Впрочем, какие вещи могут быть у раба, кроме одежды?!
На втором, устланном коврами, стояли низкие диваны и кушетки, на которых лежали яркие, разноцветные полушки, и несколько столиков с лакированными столешницами, покрытыми абстрактным узором. На одном стояла дивная ваза с золотым узором по лазоревому полю. У португальцев посуда глиняная, грубая и примитивная. Красивую делают только арабы. На стенах висели семь щитов, круглых и овальных, под каждым по две сабли накрест. Все сабли были из хорошей, но не дамасской стали. Справа от входа стояли в специальном держателе с десяток копий. Большая часть длиной метра два, а остальные – около трех. Наконечники длинные, ланцевидные, с ребром жесткости посередине. Возле дальней стены стояли пять сундуков, в которых была сложена посуда, золотая, серебряная, бронзовая, стеклянная, глиняная. Причем последняя была такой высококлассной работы, что по цене не сильно уступала той, что из бронзы.