Морской лорд

Кантра Вирджиния

Люси вздохнула и попыталась вспомнить свою семью в лицах, цепляясь за их образы, хранившиеся в ее сердце и памяти, представляя их радость и беседу. Скучали ли они по ней?

Но нет, у них была кукурузная дева, клэйдхэг Люси. Она сидела там, с семьей Люси. С лицом Люси. Ревность крохотным червем раскручивалась внутри и точила ее сердце.

Глубоко вдохнув, она сосредоточилась на серебристой поверхности воды. Думай о детях. Думай о племянницах и племянниках, о маленькой девочке с черными глазами Дилана, о маленьком мальчике с тихой улыбкой

Калеба. Она уже практически видела их, крепкие пухленькие ножки и маленькие неряшливые ручки и кожа, гладкая как яйцо или внутренняя поверхность раковины. Ее сердце было наполнено любовью и нежностью к ним, к этим детям, которые всегда будут знать, что родители любили их.

Вода замерцала на глубине и глубже…

— Как мило, — голос — тот голос — вошел в ее мозг, словно железное лезвие, и распорол горло. Люси открыла рот, но не смогла закричать. — Как жаль, что они не доживут до своего рождения.

Живот скрутило. Сознание сжалось от ужаса. Этого не может быть. Го не должен быть здесь. Они же запечатали источники.

— О, я не здесь, — довольный смех Го разил, словно зубья ржавой пилы. — Я сейчас на пути в Конец Света, собираюсь навестить твою семью. Раз уж ты не смогла выбрать для этого время.

Люси затрясло, она съежилась от страха и чувства вины, словно медуза, брошенная под палящим солнцем.

— Ты знаешь, что я с ними сделаю, когда доберусь туда? С жалким недоразумением в виде твоего отца. С отважными старшими братьями и их сучками.

Вода помутнела и потемнела.

— Может, я даже позволю тебе наблюдать…

Живот Люси крутило, как воды фонтана. Она видела сцены, дурные, ужасные, отвратительные картины, колеблющиеся у поверхности воды: сражающийся Дилан и кричащая Реджина, окровавленный Калеб. Мэгги, бледная и раненная, рыдает, как будто ее сердце вот-вот разобьется на части.

— Нет! — кричала Люси, или пыталась кричать, но голос ее не слушался.

Прямо как в ее кошмарах.

— Так жаль детишек, — сказал Го и рассмеялся, а воды фонтана окрасились кровью.

Крик нарастал в ее груди и голове, пока горло не начало саднить, пока не зазвенело в ушах, пока это внутреннее давление не прорвалось.

Люси не издала ни единого звука.

Когда последние отголоски происшедшего затихли во внутреннем дворе, она поднялась на своих трясущихся ногах. Шатаясь, она завернула за фонтан, где ее и вырвало, прямо на булыжники.

После простора и облегчения, которые он испытал в море, окружающий Конна камень словно заключил его в тюрьму.

Конн видел, что они все это чувствовали, когда окидывал взглядом своих хранителей. Они привыкли к безбрежным пространствам своих собственных территорий. Пребывание на земле в человеческом обличье, вместе с другими, напрягало их так же сильно, как любая угроза со стороны демонов. С лица Моргана не сходила усмешка. Голос Энии был таким же нервным, как и ее улыбка. Даже обычно невозмутимое лицо Гриффа было испещрено тревожными линиями.

Груз

ответственности давил Конну на шею и пульсировал в висках. Объединить их, направить, защитить — выпало на его долю, как бы неуютно они не чувствовали себя рядом друг с другом или под его руководством.

— Мы закрыли дверь, — мрачно сказал он. — Ад открыл окно.

— Если только проход уже не был там, — сказала Эния. — Мы не знаем всего, что происходит в глубинах земной коры.

— Извержение могло быть всего-навсего предупреждением, — сказал Морган.

— Не предупреждением, — ответил Конн. — Угрозой. Мы должны разобраться с этим.

Слова Го клеймом отпечатались в его памяти.

«Отдайте ее нам, или мы разрушим Убежище».

Он никогда бы не бросил Люси.

Он слушал, как хранители пререкались, словно морские птицы на скалах.

Он надеялся, что у них будут недели или даже месяцы до того, как демоны предпримут против них новую вылазку. Время, чтобы побыть вместе. Время, чтобы Люси осмыслила свой дар.

Она действовала, повинуясь инстинкту и неуправляемой силе. Исцеляя Мэдэдха и закрывая врата, она направила эту силу через Конна. Люси должна была научиться самостоятельно ее контролировать.

Морган сказал что-то, что заставило Энию вспыхнуть и огрызнуться на него.

Все же, возможно, невежество Люси было также и ее силой, размышлял Конн. Без обучения, она также была лишена любых установок: что она могла и чего не могла сделать. Ее сила, как и ее привязанность, не была продиктована логикой или долгом.

Волшебство Люси зарождалось в любви. В страсти.

Эта любовь спасла его гончую. Ее любовь спасла Конна от врат Ада.

Раскатистый голос Гриффа вмешался в прения хранителей. Конн слушал, как они спорили, как всегда, осознавая интенсивность подводного течения, которое угрожало их разделить.

Для спасения его людей Конну нужна была магия Люси. Но как она могла спасти их, если она не допускала того, что была одной из них?

Она любит меня, напомнил себе Конн. Она сама так сказала. Пока, этого должно быть достаточно.

Он должен держать совет в узде, в свете грядущего кризиса. Конн посмотрел на Ронэта.

— Насколько активен этот проход?

— Я не могу сказать, лорд. Я почуял дым, но не смог приблизиться к жерлу. Оно находится слишком глубоко для меня, больше чем в миле ниже поверхности.

— Смог бы кто-нибудь из финского народа пойти туда? — спросил Конн Моргана.

— Я мог бы пойти, — ответил Морган.

— Тогда…

Дверь распахнулась. Луч солнечного света разлился по полу. Люси вошла внутрь, следуя за ним.

Мгновение Конн просто наслаждался ее видом: высокая, стройная и грациозная, омытая солнечным светом.

Затем он увидел ее лицо, и его сердце сжалось в кулак.

— Что такое, девушка? — сказал Грифф. — В чем дело?

Спотыкаясь, она шагнула со света в тень, двигаясь неуклюже, вслепую, как старуха.