Морской волк. 2-я Трилогия
Шрифт:
— Товарищ Сталин, обращаю ваше внимание еще на одно отличие от той истории. Если там немцы бросили на Варшаву «сборную солянку», из всяких предателей, красновцев, своих же уголовников, а эсэсовцы и части собственно вермахта задействовались эпизодически, в основном «проездом» по пути на фронт, то здесь, при большей доле штрафных и иностранных войск в общем строю, конкретно против Варшавы направили именно кадровых, СС и две армейские пехотные дивизии. Что предполагает, что их действия будут гораздо более организованными и профессиональными. Правда, и у Коморовского основа — это не городское ополчение, а оказавшиеся в Варшаве 2-й и 5-й охранные полки, но с немецкими у
— Да, Варшаву жалко, красивый город был. Жалко, как и Дрезден, Хиросиму, Нагасаки, или что там будет вместо них в нашей истории? И ради того, чтобы это были все же чужие города, а не наши… За свое лишь бьются до конца, а ради чужого… Что ж, сделаем, что можем. Например, чтобы у немецких вояк рвение и боевой дух хоть чуть поубавились. Эсэсовцам, может, и без разницы, а вот простой пехоте — посмотрим!
Из передачи московского радио
На немецком языке
Несмотря на нелюбовь к России со стороны части польского народа, мы помним, что они — наши братья, славяне! У нас один язык, одни корни. Больше ста лет мы жили в одном государстве. Потому мы не дадим своих братьев в обиду!
Мы уже идем на помощь восставшей Варшаве. И если мы не успеем, то обещаем, что тогда отомстим так, что это запомнят на века.
Ни один солдат из тех, которые сейчас штурмуют Варшаву, не останется в живых.
Никто не скроется, не избежит казни, в чьём бы плену ни оказался.
И этот единственно справедливый приговор для нелюдей, зверски истребляющих безоружное гражданское население, не будет иметь срока давности. Мы обещаем, что ждать его исполнения придется очень недолго. МЫ УЖЕ ИДЕМ. ЖДИТЕ.
Болгария
София
Царь Болгарский Борис Третий думал.
На первый взгляд, оснований для беспокойства не было. Всего лишь настоятельное приглашение фюрера прибыть в Берлин для важных переговоров. Вот только предмет их был ясен Борису уже сейчас.
В сталинградской катастрофе Гитлер винил единственно румын с итальянцами, не удержавших фронт — и после этого не придумал ничего лучше, чем затыкать дыру французами. Объявил затем их виновными в разгроме на Днепре — и тут же послал генерала Моделя во Францию с приказом поставить под знамена Еврорейха еще миллион французских солдат. Причем методы, которым немцы добывали воинский контингент, вызывали воспоминания о временах Фридриха Прусского — когда Борис впервые услышал, что в Рейхе ставят в строй уголовников всех европейских и, кажется, даже нейтральных стран, то подумал о нелепой шутке, однако же нет, очередная гениальная идея великого фюрера!
Также Борис знал, что в Берлине считают причиной, из-за чего болгарская армия еще не выступила на Восточный фронт, мнение лично его, пока еще правителя Болгарии. Но нет человека — нет проблемы: именно так три года назад немцы получили в союзники Румынию, поставив диктатором верного им генерала Антонеску после убийства премьера Мурталеску. А убийство в тридцать четвертом в Париже югославского короля Александра вместе с французским министром Барту? Нельзя сказать, что Борис панически боялся собственной смерти. Но он все же любил свою страну и со страхом представлял, что будет, если тот, кто придет вместо него, подчинится немецкому нажиму.
Русские оказались неожиданно страшным противником, прав был Бисмарк, сказав про них: «Медленно запрягают, быстро едут». Как надо было разогнаться их пресловутому «паровому катку», чтобы прорвать Днепровский рубеж, о неприступности которого кричали немцы, всего за неделю, без особых усилий и потерь? Южная группа немецких армий полностью уничтожена на Украине, осталась лишь Семнадцатая армия в Крыму, положение которой почти безнадежно. Центральная группа армий разбита в Белоруссии, ее ошметки откатываются к Висле, германская пропаганда орет про неприступный Висленский рубеж — после Днепра в это верилось слабо. Наконец, северная группа армий оказалась отрезана в русской Прибалтике, что наводило на мысль о схожести ее судьбы с южными: русские вцепились в нее крепко, по крайней мере все попытки деблокировать окруженных, пробить к ним коридор, провалились с большими потерями. А ведь всего девять месяцев назад немцы стояли на Волге, и где будут русские еще через год? В Берлине?
Его собственное слово, данное народу — пока он, Борис, царь, болгарские солдаты не будут воевать за границей своей страны за чужие интересы. Слишком хорошо он помнил катастрофу, постигшую Болгарию после прежней Великой Войны. И все последние годы старался лавировать между интересами сильных держав так, чтобы не ссориться ни с кем всерьез, но при этом обеспечить интересы Болгарии. Раньше это получалось, и довольно удачно: в преддверии большой войны все стремились заручиться поддержкой на Балканском полуострове: Германия, Англия, Италия, Советский Союз. Германия тогда опередила всех — при ее поддержке Болгария вернула свои прежние владения в Добрудже. Народ ликовал, политики публично благодарили за «дружеское посредничество» Германию и Италию, а для СССР уточняли, что никаких обязательств перед Германией болгары все равно не несут.
Но разлад между Германией и Советским Союзом рос, маневрировать стало сложнее. И те и другие уже не могли довольствоваться нейтралитетом Болгарии, желая привлечь ее на свою сторону. Немцы тогда казались предпочтительнее — хотя новые порядки немцев и не нравились царю Борису, он все же больше опасался попасть в зависимость от коммунистов. Но и тут удавалось тянуть время, ссылаясь то на недовольство русских, то на опасность со стороны Турции, то на возможные бомбардировки англичан… И тогда, когда Болгария, наконец, присоединилась к немецким союзникам, и потом, когда Гитлер напал на Советский Союз, Болгария все равно продолжала поддерживать мирные отношения с СССР, и советское посольство мирно соседствовало с немецким. Болгарские войска заняли часть Югославии и Греции (впрочем, сам Борис был уверен, что для населения болгарская власть является лучшей альтернативой немецкой), была объявлена война Англии и США — чисто символическая, как можно было надеяться: до сих пор болгарские летчики только пару раз видели вражеские подлодки.
Пока все выглядело благополучно — не так уж часто правителям удается без заметных потерь увеличить территорию страны в полтора раза. Но сейчас маневрировать было некуда. Надо было выбирать, или — или.
Гитлер снова пригласил Бориса в Германию — в неожиданно резкой, категорической форме. Как перед первым сентября 1939-го: «Отказ польской делегации прибыть в Берлин равнозначен объявлению войны». А ведь Польша тоже пыталась служить и вашим и нашим, и тоже считалась одно время союзником Германии против СССР — и что с ней сейчас? И что последует за его, Бориса, отказом — вторжение немецких войск?