Морской волк
Шрифт:
— Король на охоте, волков травит, — порадовал он меня. — Когда вернется — не знает никто.
— Охота — более опасное мероприятие для королей, чем даже война, — похвастался я знанием истории. — Но на чужом опыте учиться не желают.
— Что ты имеешь в виду? — спросил настороженно Жан Дайон.
— Что на месте короля нашел бы развлечение не такое опаснее, — ответил я.
— Я тоже советовал ему больше времени птицам уделять. С ними спокойнее, — сказал сеньор дю Люд. — Третьего дня его рыси разломали клетку и сожрали попугая говорящего.
— Если их посадить в одну клетку, то говорить не будут, — предупредил я.
— Почему? — не поверил он.
— Потому что им будет с кем говорить на родном языке, не надо учить иностранный, — ответил я.
— Обязательно скажу королю! — радостно произнес Жан Дайон.
Ему, наверное, позарез нужен был повод напомнить Людовику Одиннадцатому о себе.
— Думаю, король и сам это знает, — сказал я.
В отличие от тебя, деревенского парня, он вырос во дворце, где попугаи — не в диковинку.
Жан Дайон, сеньор дю Люд, наверное, понял, что именно я не договорил, и сменил тему разговора:
— Что это за конь и доспехи?
— Они принадлежали одному знакомому короля, — ответил я. — Он хотел на них посмотреть.
— Случайно не…? — он запнулся и посмотрел на меня со смесью восхищения и страха.
Они тут считают всех правителей, даже вражеских, помазанниками божьими, поднять на которых руку — что на самого бога. Мне, атеисту, не дано их понять.
— Продай мне и коня, и доспехи, — попросил Жан Дайон.
— Если король не захочет забрать их себе, то почему нет?! — произнес я. — Триста экю — и они твои.
— Согласен! — не торгуясь, что было странно, сказал он.
Наверное, из фетишистов, которые в будущем будет покупать на аукционах за бешенные деньги ношеные вещи знаменитостей.
— Оставь мне коня и доспехи. Я сам покажу их королю и уговорю уступить мне, — предложил сеньор дю Люд. — Если он согласится, отдам тебе деньги.
Так понимаю, ему позарез нужен повод напомнить королю о себе. Тиран не может без холуев, но и холуям жизнь не в радость без тирана.
— Хорошо, — согласился я.
Во-первых, если бы король забрал коня и доспехи, то я не получил бы за них ничего, вошли бы в плату за выполнение задания. Во-вторых, не надо будет водить коня туда-сюда. В-третьих, сэкономлю на корме для коня и оплате места в конюшне. Живя среди французов, и сам становлюсь мелочным.
— Когда король вернется, дай мне знать, — попросил я на прощанье. — Я остановился у Рыжего Шарля.
— Передавай привет Розали! — игриво произнес Жан Дайон, сеньор дю Люд.
У меня закралось подозрение, что половина турских мужчин приходятся мне молочными братьями, потому что сосали ту же сиську.
30
Король вернулся с охоты через два дня. За мной приехали жандармы в количестве десяти человек плюс красномордый командир, мой старый знакомый.
Со вчерашнего вечера ударили морозы. По российским меркам — так, ничего серьезного, но для местных были проблемой. Из всех труб валил густой дым. Дороги обледенели. Даже подкованные копыта иногда соскальзывали, поэтому ехали мы медленно.
Меня сразу провели к королю. В кабинете вместо Филиппа Коммина холуйничал Жан Дайон, сеньор дю Люд. Одет он был в новенький гаун из темно-красной тонкой шерстяной ткани, вышитой золотыми узорами в виде кленовых листьев. Гаун был слишком узок, поэтому в движениях Жана Дайона была некоторая механичность, словно он неудачно пытался изобразить робота. Пустая клетка с погнутыми прутьями стояла в углу. В другом углу стоял на коленях Людовик Одиннадцатый. Молился он, не снимая шапки с узкими полями и высокой тульей, украшенной образками. Мой приход не оторвал его от столь приятного мероприятия. Я не мог понять, зачем эта клоунада? Моя преданность ему базируется не на религиозных заблуждениях.
— Как умер герцог Бургундский? — спросил меня Жан Дайон, сеньор дю Люд.
Так понимаю, он выполняет записанную в блок памяти программу. Ответы слушать будет король.
— Пуля попала ему в лицо и прошла навылет, — ответил я. — На шлеме сзади осталась вмятина с дыркой.
— Ему разрубили голову алебардой и покололи пиками, — возразил Жан Дайон.
— Не алебардой, а фальшионом. Уже мертвому, — уточнил я, говоря в спину Людовику Одиннадцатому, плечи которого напряглись. — Солдаты не удержались.
— А может, ты нашел его мертвым? — с ехидцей в голосе спросил сеньор дю Люд.
— Может быть, — произнес я, стараясь быть спокойным. — Это что-нибудь меняет?
— Сумму оплаты, — ответил он, продолжая ухмыляться.
Его ухмылка не понравилась мне. Как и молчание короля. Я умею слышать молчание. Королевское бормотало немного нараспев, словно молилось, но несло что-то агрессивное.
— Я не настаиваю на оплате. Будем считать, что не выполнил задание, — сказал я.
— Получишь сполна, — тихо молвил король и приказал своему новому старому секретарю: — Проводи его.
Выйдя из кабинета, я облегченно вздохнул. Из-за чего-то, пока неизвестного, отношение ко мне сильно изменилось, но, кажется, пронесло. Надо срочно прорываться в Онфлер, к барку, и искать менее агрессивного и более предсказуемого правителя.
Когда мы спускались по лестнице на первый этаж, в караульную комнату, в которой я оставил пояс с кинжалом, спросил королевского секретаря:
— Что с конем и доспехами?
— Королю они не нужны, — ответил Жан Дайон.
— Когда получу за них деньги? — поинтересовался я.