Морской волк
Шрифт:
— Снег идет! — воскликнул он радостно, высунув голову наружу.
Снег — это и хорошо, и плохо. Он заметет наши следы и присыплет стенку, замаскирует ее, но и отложит сражение, потому что рыцари в такую погоду не воюют.
Вслед за слугой полез кутильер, а потом и все остальные. Я выбрался последним, когда в снегу возле палатки было уже восемь желтых скважин, пробитых горячими струями. Добавив к ним еще одну, разделся по пояс и обтерся снегом. Эта процедура вгоняла в тоску западноевропейцев, что в двенадцатом веке, что в пятнадцатом, что в двадцать первом. Наблюдая за мной, они кривились так, будто им за пазуху сыплют снег. Это при том, что мороз был слабенький, градусов пять всего. Западноевропейцам трудно
Тома отрезал нам по куску копченого окорока и ломтю хлеба, налил по полкружки вина. Обычно солдаты разбавляют вино водой, чтобы было больше, но ждать, когда разгорится костер и растопится в котелке снег, никто не захотел. Ели молча и торопливо, словно боялись опоздать. Потом я пошел с двумя лучниками к сооруженной нами стенке, а остальным приказал разгребать снег на склонах ложбины в поисках сухой травы для лошадей, которые копытить не научены. Неизвестно, сколько нам еще придется здесь ждать, а овса осталось мало.
Наверху ветер был сильнее. Он швырял в нас сухой колючий снег. Такое впечатление, что я в России, а не во Франции. Нашу стенку присыпало основательно. Теперь уже даже очень внимательный взгляд не отличит ее от соседних бугров. Я приказал расчистить подходы к ней, чтобы завтра или послезавтра меньше работы было.
Лучники принялись отгребать снег своими щитами, а я уже собрался вернуться к палатке, когда услышал приглушенный рокот бомбард. Видимо, в отличие от рыцарей, для швейцарцев погода оказалась в самый раз. У них в горах такая зимой считается очень хорошей. Да и метель позволит им подойти незамеченными к врагу и создаст проблемы бургундским артиллеристам. Следующий залп прогрохотал минут через тридцать. Был он пожиже. Третий оказался совсем слабым.
Я оставил у стенки одного лучника следить за дорогой, а со вторым пошел в палатке. Там уже все были облачены в доспехи и готовы к бою. Тома помог мне экипироваться и остался присматривать за костром, на котором в большом медном котле с закопченными боками варилась мешанина из гороха и порезанного кусочками копченого окорока, и лошадьми со спутанными передними ногами, которые жадно щипали сухие серо-желтые былинки на расчищенных от снега склонах ложбины.
Первые всадники, около полусотни, появились у речушки часа через два. Они были из отряда, оставленного осаждать Нанси. Обломав с громким хрустом лед, пересекли речушку и поскакали дальше, оставив на дороге широкую полосу следов. Примерно через четверть часа пронеслась вторая группа, десятка полтора. Мы бы с ними легко справились. Мои бойцы поглядывали на меня, ожидая приказ. Не дождались. Мне нужна добыча покрупнее.
Ждать ее пришлось еще с час. Я узнал Карла, герцога Бургундского, по доспеху, покрытому черным лаком. Забрало шлема-армэ было поднято, но лицо просматривалось плохо. Поверх доспеха была шуба из соболей, накинутая на плечи. Конь под ним тот же, массивный, белой масти. Сопровождали его лучники в фиолетовых ливреях со стоячими воротниками. Поверх ливрей надеты шерстяные черные плащи без капюшонов. Наверное, чтобы не мяли воротники — особую гордость. Было лучников всего человек двадцать. Они держались позади герцога Бургундского.
С дистанции метров сорок я попал ему точно в лицо. Испугавшись выстрела, белый жеребец шарахнулся влево, а после выстрела моего аркебузира рванул вверх по склону. Примерно на середине склона всадник выпал из седла. Шлем слетел с головы, застрял в снегу, напоминая горшок. Рядом с ним упал лучник, который хотел помочь своему господину. Стрела вошла спереди в открытую шею, пронзила ее и стоячий воротник, отогнув его назад. Дальше по склону никто не прорвался. С такого близкого расстояния наши стрелы и болты легко пробивали доспехи, которые были на лучниках. Они не сопротивлялись. Может быть, после смерти герцога их жизнь теряла смысл? Такой красивой, как раньше, она уж точно не будет. Только один успел развернуться и ускакать, увозя воткнувшуюся в спину стрелу.
— Оставайтесь здесь. Если что, прикроете, — приказал я трем своим лучникам, а с остальными бойцами вышел на дорогу, чтобы собрать трофеи.
Первым делом поймали белого жеребца. Он горячился, норовил укусить. Как только я сел в седло и уверенно натянул повод, сразу успокоился. Приблизившись к телу своего бывшего хозяина, недовольно всхрапнул, но, повинуясь моим командам, остался на месте. Я впервые видел Карла Бургундского так близко. Темные волосы средней длины, немного волнистые. Узкое лицо с карими глазами, которые смотрели в серое небо, и ровным носом. Тонкая верхняя губа и потолще нижняя. Бледные щеки и подбородок покрыты темной щетиной, на которую присели мелкие белые снежинки. Пуля попала возле носа, справа, и пробила не только голову, но и заднюю стенку шлема. Крови вытекло мало.
На этот раз мои бойцы справились с доспехом быстрее. Сняли и обувь, и всю одежду, обнажив мускулистое тело с волосатой грудью и ногами. Соболиную шубу, золотую цепочку с крестиком, в центре которого был алмаз, и золотой перстень-печатку отдали мне. Перстень представлял собой камею с гербом Бургундии — лилиями и шагающими львами — и вырезанными агнцем и огнивом — эмблемой бургундского ордена Золотого Руна.
— Оттащите тело в реку, — приказал я.
Что и сделали арбалетчик и пикинер. Дотащив тело до воды, первый разрубил ему голову ударом фальшиона, а второй несколько раз проткнул тело пикой. Подозреваю, что сделали это, чтобы отомстить за перенесенные унижения от других знатных господ.
На убитых лучниках оставили рубахи. Уж больно грязные. Подозреваю, что не меняли рубахи все время осады. Остальную одежду и обувь вместе с оружием завязывали в плащи и прикрепляли к седлам. За три захода отвели лошадей в лес, где к нам присоединились лучники, после того, как замели ветками следы. Я оставил их наверху у ложбины в дозоре.
Гороховая каша с кусочками окорока была готова. Вроде бы незамысловатая пища, а с дымком пошла на ура. Мои бойцы наминали ее за обе щеки, обмениваясь скабрёзными шуточками. Посмеивались над пикинером, описывая, что сейчас вытворяют с его женой любовники, которых не меньше дюжины. Делают это уже несколько месяцев, но он все еще относится к этим выдумкам серьезно, причем сердится не на рассказчиков, а на жену, обещая поотрывать ей все выступающие части тела.
Весь день по дороге удирали и догоняли. Мы больше не трогали ни тех, ни других. Того, что взяли, хватит моим бойцам, чтобы начать новую жизнь, тихую и сытую. Если сумеют. Кто попробовал войну, тому кажется, что в мирной жизни прозябаешь.
29
По слухам, которые ходили в бургундском лагере, Людовик, король Франции, находился в Жуанвиле. Он старался быть поближе к месту боевых действий своего родственника, ныне покойного. К ночи метель затихла, и поутру мы двинулись в путь. Выдавали себя за сторонников герцога Лотарингского. Богатые трофеи подтверждали наши слова. На третий день мы были под стенами Жуанвиля — небольшого французского города, обнесенного низкой стеной со старыми, прямоугольными башнями. Там нас встретил патруль из пяти жандармов. У командира были шикарные черные густые усы с загнутыми кверху концами, что в эту эпоху, когда предпочитали бородатые или бритые лица, было редкостью. Он поднял руку, предлагая остановиться. Обычно «копье» не вызывает у жандармов желание удовлетворять любопытство. Видимо, привлекли внимание наши трофеи.