Морвоказ. Начало тайного пути
Шрифт:
Норд глянула на меня скептически:
– Тебя знаешь, куда определят?
– Уж лучше туда, – сказал я обреченно.
– Ничего не лучше. Оставайся ночевать у нас.
Мы сидели в ее летней чердачной комнате под светом голой лампочки, и этот открытый свет, не оставляя теней, опускался на светлые волосы и тускло блестел, как вечернее солнце на соломе. И в этом свете видно было, что передо мной друг.
– А можно остаться? – спросил я
– Конечно. Жорж уже спит. А остальные ничего не скажут.
Остальные – это мама и бабушка
– Ну, переночую, а дальше?
Как я завидовал ей сейчас! Пойдет она к себе в комнату, ляжет спать и… И ничего. Утром проснется и все в порядке.
– Подожди, – сказала она. – Тебя мама будит по утрам?
– Будит, – не совсем уверенно сказал я. – Хотя сейчас она на кухне такое несла…
– Но будит пока?
– Будит. И отец тоже.
– Ну вот, а говоришь, не видят. Кого-то же они будят по утрам?
– Кого-то будят. Но мне кажется, не меня. Это даже не как во сне, когда все не по-настоящему. Это… как будто я вижу одно, а они – совсем другое. И тетка эта… Она из-за ковра выходит. Я еще первый раз заметил: она задом-задом и к стеночке, а потом как-то вдруг – раз, и нет ее. Не пойму, откуда она вылезает? Я уж и ковер приподнимал, но за ним двери нет.
– Может, она из него выходит?
– Как это? Из кого «из него»?
– Из ковра! Нужно снять его и выбросить.
Молодец Норд! Чего я то ждал? Так все просто. Молодец!
Я так обрадовался, что подскочил к ней и поцеловал. Куда-то в глаз.
Она сказала:
– Научись, потом целуйся.
А с кем же я научусь, если целоваться только «потом»? Но главное-то, главное: ковер – вон! И все проблемы – вон!
– Пойдем? – сказала моя смелая подруга.
– Сейчас? – усомнился я.
– Конечно. Заодно я на твоих родителей посмотрю: что там с ними? Может быть, меня они разглядят получше, чем тебя.
Девочка Норд всегда стремилась к действию. Я подумал и согласился.
3. В саду. С тараканами в… голове
Норд открыла окно, и мы выбрались на крышу. Было не очень высоко – метров пять, но темно, черно за карнизом, а над головой совсем близко блистали огромные звезды. Казалось, что мы высоко-высоко, над пропастью, клубящейся тьмою.
Пальцы мои впились в железные ребра листов кровли и не хотели разжиматься.
– Ну, ты где? – донесся из темноты ровный голос, в котором не было ни осуждения, ни нетерпения. Она всегда была спокойной и целеустремленной. И в такую жуткую минуту лучшего друга я желать себе не мог. С ней я обязательно выберусь из кошмара, в который попал. Только нужно слезть с крыши.
Слева от мезонина стояла огромная серая лестница с провисшими ступенями. В темноте ее не было видно, но Норд, уже перебравшаяся на нее, нащупала мою ногу и навела на первую ступень.
– Спасибо, – вежливо сказал я. – Во мрак!..
С
Наш сад от сада Синицыных отделял невысокий ветхий забор, когда мы перелазили через него, то я не думал о ржавой колючей проволоке, кое-где переплетавшей изгородь, а все смотрел на черное окно своей комнаты. Мне казалось, что по стеклу бегают какие-то огоньки.
– Видишь? – больно поцарапав лодыжку о проволоку и растирая загоревшееся огнем место, сказал я. – Огоньки.
– Где? – шепот Норд раздался прямо у моей щеки. Я почувствовал ее дыхание, и еще раз тепло этой «северной девочки» согрело мою зябнувшую в страхе и одиночестве душу.
– На стекле. В моей комнате.
– Ничего не вижу, – раздалось после минуты молчания. – Идем?
– К окну?
– Зачем? К дверям. Просто зайдем к тебе и все.
– Наверное, уже закрыто.
– У тебя что, ключа нет?
– Не взял…
– Позвоним. Что такого? Сейчас не больше одиннадцати часов.
– Но как же я буду звонить? Ведь я же сплю.
Норд задумалась.
– Вот что, – сказала она поразмыслив. – Ты пока жди меня здесь. А я позвоню и спрошу тебя…
– Ты что!
– Это как раз то, что нам надо. Посмотрим, что скажет твоя мама?
Пожалуй, верно. Посмотрим.
Норд ушла к веранде, а я по дорожке пошел в сад, а затем пробрался к своему окну.
Оглянулся по сторонам: не идет ли где машина, не светит ли поблизости фонарь, отражение которого могло пускать блики на стекле?
Нет, ничего. Но я же видел эти бегущие огоньки. Не огоньки даже, а… что-то похожее на угасающий экран телевизора. Когда он уже потух, но какое-то время по черному проступает картинка. И кажется что-то еще там движется.
Нет, окно было черным и только. Я всматривался до того, что уши заломило: наверное, очень сильно напрягал и выпучивал глаза, а когда глаза выпучиваешь, то уши отъезжают назад и напрягаются. Не замечали? Попробуйте.
Я потер уши, и в это же время за окном что-то мелькнуло. Слабый свет. Но не на стекле. В глубине комнаты. Я еще раз оглянулся и скользнул к окну, приник к самой раме, пытаясь разглядеть – что за ней?
Бледная большая тень перемещалась, точно плыла в воздухе. Я замер, чувствуя, как холодом понесло по спине.
Как неприятно, когда шевелятся волосы! Прямо как живые. Тянут кожу, каждый волосок – в свою сторону…
Тень остановилась где-то возле кровати.
Ну, конечно, белая тетка вышла на поиск. Вурдалачка! (С того момента, как вырвалось это слово, и до известного времени, я ее иначе уже не называл).
Ух, ты! По стеклу пошел морозный узор, только голубоватый. Как маленькие молнии. Миллионы молний. И все это на стекле моего окна. Почему же – моего? Столько окон вокруг! Может в нем проход в глубины Вселенной? И Вурдалачка, наверное, оттуда же. Из глубин… Как полезут сейчас из космоса какие-нибудь бронированный тараканы на ее призывный голос. Вот они мне устроят!