Мошка в зенице Господней

Нивен Ларри

Род пожал плечами.

– Я думаю, что, возможно, они могут запоминать разговоры и повторять их. Но живы ли еще эти малыши? Келли?

– Сэр, за последние недели нет никаких их следов. Никаких рейдов за пищевыми запасами. Хорьки до сих пор не принесли ни одного, но мышей давят. Думаю, эти бестии погибли, капитан.

Блейн потер свой нос, затем быстро вскинул руку.

– Канонир, вы когда-нибудь слышали на борту этого корабля о «Домовых»?

Лицо Келли не выразило удивления. Оно вообще ничего не выражало.

– Домовые, капитан?

– Род,

вы что, сошли с ума? – ляпнула Сэлли. Все посмотрели на нее, и некоторые взгляды были далеко не дружелюбными. Ого, подумала она, куда это я лезу? Кое-кто из них знает, о чем он говорит.

– Я сказал «Домовые», Келли. Вы когда-нибудь слышали о них?

– Неофициально, капитан. Я говорил с некоторыми космонавтами, которые за последнее время поверили в маленький народец. По-моему, вреда от этого нет. – Однако, Келли выглядел смущенным. Он слышал об этом и не доложил, а сейчас капитан, его капитан, мог иметь из-за этого неприятности…

– Кто-нибудь еще? – спросил Род.

– Э… сэр…

Роду пришлось постараться, чтобы увидеть говорящего. Гардемарин Поттер находился у дальней стены, почти скрытый двумя биологами.

– Да, мистер Поттер?

– Некоторые из членов моей наблюдательной секции, капитан… они говорят, что если оставить немного пищи – зерна, крупы, остатки еды, что угодно – в коридоре или под своей кроватью вместе с чем-то, что можно исправить, то это будет исправлено, – Поттеру явно было неудобно. Он явно думал, что рассказывает чепуху. – Один из моих людей называл их Домовыми. Я думал, что это шутка.

После Поттера заговорили сразу дюжина других, даже некоторые из ученых. Микроскопы, фокусировка у которых превосходила лучшие образцы кампании «Лейка Оптикал». Лампа ручной работы в биологической секции. Сапоги и туфли, подогнанные к ногам. Род осмотрел один из них.

– Келли, у скольких ваших людей оружие индивидуализировано, подобно вашему и мистера Реннера?

– Э… я не знаю, сэр.

– Я вижу одно из них здесь. Полизавский, как вы получили это оружие?

Звездный пехотинец начал заикаться. Он явно не привык разговаривать с офицерами, тем более с капитаном, и особенно – с капитаном в плохом настроении.

– Я… э… я, сэр, оставил свое оружие и пакетик жареной кукурузы под своей койкой, а на следующее утро все было сделано, сэр. Точно так, как говорили другие.

– А вы не подумали, что это достаточно необычно, чтобы обратиться к канониру Келли?

– Э… сэр… э… мы с другими думали, что надо… э… но Старджон рассказал о галлюцинациях в космосе, и мы… э…

– Кроме того, доложи вы об этом, я мог бы прекратить все это дело, – закончил за него Род. Будь оно все проклято! Как он теперь будет объяснять все это? Он был занят, слишком занят, улаживая ссоры из-за пустяков между учеными… Однако, факт налицо. Он запустил свои обязанности, и каков же результат?

– Не слишком ли серьезно вы воспринимаете это, капитан? – спросил Хорват. – В конце концов, приказы Вице-Короля были получены, когда мы ничего не знали о мошкитах. Сейчас же мы видим, что они не опасны и вовсе не враждебны нам.

– Вы полагаете, доктор, что мы можем отменить Имперскую Директиву?

Хорват усмехнулся.

– О, нет, – сказал он. – Такого у меня и в мыслях не было. Я только полагаю, что если – а точнее, «когда», потому что это неизбежно, – эта политика изменится, все это будет выглядеть глупыми пустяками, капитан Блейн. Детским лепетом.

– Будьте вы прокляты! – взорвался Синклер. – Так нельзя говорить с капитаном!

– Полегче, Сэнди, – воскликнул первый лейтенант Каргилл. – Доктор Хорват, полагаю, вы никогда не принадлежали к военной интеллигенции? Ну, конечно, нет. Но, видите ли, в своей работе мы опираемся на возможности, а не на цели. Если потенциальный враг может что-то сделать с вами, вы должны готовиться к этому, независимо от того, что вы думаете о его желаниях.

– Вот именно, – сказал Род. Он был рад этому вмешательству. Синклер все время злился на своем конце стола, и требовалось совсем немного, чтобы он снова взорвался. – Поэтому прежде всего мы хотим определить потенциальные возможности малышей. Из того, что я видел на сооружении воздушного шлюза, плюс сведения, собранные о «Домовых», следует, что они довольно высоки.

– Но они же только животные, – напомнила Сэлли. Она смотрела на злящегося Синклера, на сардонически улыбающегося Хорвата и на встревоженное лицо Рода. – Вы не понимаете… Эти занятия с инструментами… да, они делают это хорошо, но это не разум. Их головы слишком малы. Большая часть мозговой ткани у них используется для работы с инструментами, и на большее они не способны. У них практически нет ни обоняния, ни вкуса. Они очень близоруки, и их способности к языкам меньше даже, чем у шимпанзе. Они хорошо воспринимают космос и поддаются дрессировке, но они не изготовляют инструменты, они только исправляют или изменяют вещи.

– А как они могут шпионить за нами? – продолжала Сэлли. – Этому их никто не мог научить. Их вывели случайно у себя на родине, – она взглянула на окружающие ее лица, пытаясь определить, убедила ли их.

– Вы действительно верите, что сбежавшие малыши еще живы? – голос был сердечный, слегка окрашенный акцентом Новой Шотландии. Род посмотрел на доктора Блевинса, колониального ветеринара, призванного в экспедицию. – Мой собственный малыш умер, капитан. И я ничего не смог сделать. Общее отравление, ухудшение деятельности желез – эти симптомы похожи на обыкновенную старость.

Блейн медленно покачал головой.

– Хотел бы я думать так, док, но по кораблю ходит слишком много историй о Домовых. Прежде, чем собрать вас, я поговорил с некоторыми начальниками, и на всех палубах одно и то же. Никто не хотел докладывать об этом, поскольку, во-первых, мы решили бы, что они сошли с ума, а, во-вторых, Домовые были слишком полезны, чтобы рисковать потерять их. Так вот, во всех историях из ирландского фольклора канонира Келли на военных кораблях никогда не было никакого маленького народца. Это и есть те самые малыши.