Москит. Конфронтация
Шрифт:
Я замялся столь красноречиво, что дамочка не удержалась от смеха.
— Ладно, не юли! Всё что нужно, я уже знаю. Проходи в процедурную.
Дальше меня битый час просвечивали на футуристического вида аппаратах, замеряли какие-то возмущения, облепливали присосками с электродами и даже обсыпали приснопамятным контрастным порошком, но толку с того было — чуть. Нет, какие-то записи Лизавета Наумовна делала, но под конец прямо заявила, что выяснить получилось лишь самую малость больше, чем ничего. Или даже меньше — это как посмотреть.
— Придётся использовать
Я засомневался было, стоит ли закусывать валик, скрученный из плотной ткани, но припомнил последнее обследование и сразу от своей мальчишеской выходки отказался, с точностью выполнил все инструкции и в итоге нисколько об этом не пожалел. Было действительно больно. В меня словно не тончайшие иголки совсем не глубоко втыкали, а спицами, раскалёнными и зазубренными, насквозь пронзали. Иными внутри ещё и шуровать начинали, что-то тянули, что-то смещали. Если б не валик, непременно бы зубную эмаль сколол, до того челюсти стискивал.
Неприятные ощущения пошли на убыль, лишь когда Лизавета Наумовна добралась со своими иголками до солнечного сплетения. Ну а стоило ей миновать пупок и начать спускаться ниже, я и вовсе духом воспрянул, что конечно же незамеченным не осталось.
— Мальчишка! — фыркнула дамочка, поправляя на мне простынку. — А ещё девушка есть. Как некрасиво!
Но раздражения в голосе Лизаветы Наумовны не прозвучало, да она и не пыталась скрыть иронии, и я поспешил окончательно перевести всё в шутку:
— Это всё непроизвольная реакция организма! — Потом сглотнул и просил, будто в омут прыгнул: — Ну и что со мной?
— Ох, Петя… — вздохнула врач, немного помолчала, будто бы даже размышляя, стоит ли вообще отвечать, затем всё же произнесла: — Если бы я не была посвящена в детали, то и по клинической картине предположила бы, что наблюдаю промежуточный этап перенастройки на другой источник.
У меня разом во рту пересохло.
— Лишь промежуточный? Так что же получается — я теперь ни туда и ни сюда?
Лизавета Наумовна откинула упавшие на лицо каштановые локоны и принялась извлекать из меня иголки.
— Туда, Петя. Ты теперь исключительно туда. Но требуется закрепить результат. Нужно ощутить связь с источником и пройти полноценную подстройку. И если дистанционно проделать первое ещё реально, то второе невозможно даже теоретически.
— Но как же так? — Я уселся на кушетке. — У меня же получилось!
— Ты поймал связь и, думаю, сумеешь тем же самым образом поймать её снова. Но больше месяца без полноценной подстройки она не продержится. А раз за разом восстанавливать её… Не знаю, на сколько тебя при таком подходе хватит, просто не знаю. Каждый срыв настройки чреват выгоранием внутренней энергетики.
Меня словно пыльным мешком по голове хватили.
Ну и как, скажите на милость, настройку на чужой источник закрепить? Обратно в Джунго возвращаться? Бред!
— Не расстраивайся раньше времени, — потрепала меня по плечу Лизавета Наумовна. — Я —
— Консилиум? — усмехнулся я. — Это вы, Федора Васильевна и сам Звонарь?
— А кто тебе ещё нужен? — холодно поинтересовалась врач. — Я дам заключение по внутренней энергетике, Беда — по состоянию организма, ну а Звонарь лучше кого бы то ни было разбирается в особенностях настройки на источник сверхсилы. Думаешь, нам всем время выкроить на совещание так просто было? Цени!
Мне даже совестно стало.
— Виноват. Глупость сморозил, — признал я оплошность. — Больше не повторится.
— Да я-то что! Ты главное при Макаре Демидовиче ничего подобного не ляпни. Да и ведьма старая не поймёт.
Я промычал нечто маловразумительное и начал одеваться. Пока собирался, Лизавета Наумовна оформила заключение и, оставив пациентов на попечение ассистентов, вместе со мной вышла в коридор. Высокий и плечистый блондин, первый в очереди, посетовал вслух, что на приём к такой красавице не попал, и сделал это совершенно напрасно.
— Красавицы в домах терпимости принимают, — выговорила ему Лизавета Наумовна, — а у нас тут госпиталь.
Молодой человек не нашёлся с ответом, его соседи негромко рассмеялись. Что же касается состава участников консилиума, то я и ошибся, и нет. Помимо всех упомянутых мной персон присутствовал на проходившем в кабинете доцента Звонаря собрании ещё и Городец, но он в обсуждении участия не принимал и всё это время беззастенчиво пялился на коленки Лизаветы Наумовны.
Её заслушали первой.
— Принципиальных изменений схема энергетического канала не претерпела, — сообщила она присутствующим. — Если сделать поправку на отклонения в изначальной инициации, клиническая картина вполне укладывается в нормы перенастройки оператора на другой источник. Полноценного обследования провести не удалось, но и так видно, что произошло расширение изначального канала. В первую очередь это просматривается немного выше солнечного сплетения.
— Локализация примерно как у операторов пятого витка? — уточнил Макар Демидович, сделав у себя какую-то пометку.
— Именно так, — подтвердила Лизавета Наумовна. — Далее изменений практически не зафиксировано.
— Очень интересно, — пробормотал доцент Звонарь и перевёл взгляд на мануального терапевта. — А вы что скажете, Федора Васильевна?
— Все отмеченные мной в заключении патологии носят исключительно травматический характер, — объявила та. — Объективно оценить скорость восстановления повреждённых тканей сложно, но она совершенно точно значительно превышает оную у обычных людей. Поскольку полная потеря доступа к сверхсиле лишает оператора в том числе и ускоренной регенерации, возьмусь утверждать, что в данном конкретном случае контроль энергии перешёл в область бессознательного. Подобные случаи имеют место у практикующих ориентальные техники закалки тела.