Московские каникулы
Шрифт:
Д о н н и к о в (не сразу). Это правда?
Е л е н а. Если б жива была любовь… Наверно, я б тебе все простила. Но воскресить ее теперь не в моей власти.
Пауза.
Д о н н и к о в. М-да… Все так просто, а я и не подумал… (С кривой усмешкой.) Наверное, я был изрядно смешон в своей самонадеянности. Ну хорошо, оставим нас и поговорим о Вальке. У нас есть сын, и с этим мы обязаны считаться.
Е л е н а. У тебя
Д о н н и к о в. Не будем спорить о правах, мы не на суде! Сын у меня есть, и он мне нужен.
Е л е н а. Зачем?
Д о н н и к о в. Странный вопрос в устах матери… Ведь ты сама немало сделала, чтоб он чувствовал себя сыном Донникова. Благодарю тебя за это. И что вырастила его одна. Но я — жив, я не погиб геройской смертью. Ты можешь сожалеть об этом, конечно, но… Древние говорили — живая собака лучше мертвого льва. Что ж, ради сына я готов быть этой собакой. И заметь, полезной для него собакой.
Е л е н а. Ничего, кроме вреда, ты не можешь ему принести.
Д о н н и к о в. Милая моя, ты идеалистка, застрявшая та лозунгах тридцатых годов. А мы живем в век деловой и практический. Я не знал о существовании сына и, естественно, ничего не мог для него сделать. А теперь могу, и очень многое!
Е л е н а. Ему ничего от тебя не нужно!
Д о н н и к о в. Парню нужен отец — живой, а не выдуманный!
Е л е н а (с холодной яростью). Если ты только посмеешь заговорить с ним об этом… Я расскажу Вальке, как подло вы с матерью отняли у меня мужа, а у него — отца!
Д о н н и к о в (спокойно). Ты первая начала угрожать мне. Я сделал все, чтобы поправить то, что можно поправить. И что бы между нами дальше ни произошло, теперь-то совесть моя будет спокойна. Ты сама оттолкнула мою руку — пеняй на себя. Я не стану отвечать тебе угрозой на угрозу. Но я буду драться, насмерть драться за своего сына! (Решительно выходит.)
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Полевой стан тракторной бригады. Звездная холодная ночь. Вдали угадываются убранные поля. Изредка по небу чертят круг фары делающего поворот трактора.
Слева на переднем плане — вагончик с лесенкой, торцевое окно его слабо светится. Под окном — скамейка. За вагончиком виднеется часть покосившейся бревенчатой избы с невысоким крыльцом. Справа, под двумя старыми березами, навес с плитой, рукомойник, дощатый стол и скамьи. На переднем плане — погасший костер, вокруг него разбросаны низкие чурбаки — табуретки. Из глубины слева входят В а л ь к а с фонарем и Л и д а, оба в ватниках, разгоряченные после быстрой ходьбы.
В а л ь к а. А я тебе говорю — это райкомовский«козлик»! (Вешает фонарь на столб.) Может, из инструкторов кто… Хоть узнаем, почему до сих пор бензовоза нет. (Направляется к вагончику.)
Л и д а (в сердцах). Сколько раз Гайдамаке говорила — дайте рацию в бригаду. Теперь сиди дожидайся, пока бензин привезут!
К и м (появившись с фонарем в дверях вагончика). Вас и без рации в Родниках слышно. Наградил же господь голосами детишек…
Л и д а. Кто на «козле» приехал?
К и м. Шеф. Журнал с моими фотографиями привез.
В а л ь к а (хмуро). Лучше бочку бензина захватил бы… (Поднимая крышки, заглядывает в бачки, стоящие на плите.)
Л и д а. Разжечь плиту?
В а л ь к а. Каша еще теплая… (Достает из духовки две миски, накладывает в них из бачка кашу, садится и ест.)
Лида моет руки.
К и м (подчеркнуто). Благодарю за приглашение, но я не ужинаю так поздно…
Лида молча достает третью миску, кладет в нее кашу и ставит на стол.
В а л ь к а. Садись, если голоден.
Л и д а (добродушно). Да садись, Ким, не ломайся… Видишь — дождались погоды. Нам сейчас не то что поесть — поспать некогда.
К и м (взглянув на часы). Вы сегодня рановато кончили… (Садится за стол и принимается за кашу.)
Л и д а (снова распаляясь). Да не кончили — бензин кончился! Заправщика еще в обед ждали — как сквозь землю провалился! Ты вот продерни Гайдамаку — до сих пор раций на полевых станах нет!
К и м. Продергивать — не по моей части. Объектив моего аппарата замечает только то, что достойно быть увековеченным. (Разворачивает журнал.) Например, вот это…
Л и д а (с удивлением). Валь, смотри! Зойка! Здорово как получилась! (Передает Вальке журнал.)
К и м (скромно). Подтекстовочку прочтите…
В а л ь к а (читает). «Лучший машинист лафетной жатки Ключевского совхоза Зоя Степанова. Окончив с медалью десятый класс, Зоя решила связать свою судьбу с родным совхозом и героически трудится сейчас на уборке целинного урожая…» (Смеется.) Ну, ты даешь…
К и м. Стиль не нравится?
В а л ь к а. Стиль нормальный, среднегазетный. И что машинист она лучший и что трудится героически — тоже верно. А вот насчет судьбы…
Л и д а. Зойка на той неделе за лейтенанта вышла и после уборки в Новосибирск уезжает. Насовсем.
К и м (с превосходством). Только-то? Какое дело до этого читателю? Миллионы людей увидят — вот еще одна хорошая девушка пошла после школы на производство. Это подкрепляет тот собирательный образ молодежи, который мы пропагандируем? Подкрепляет. А как поступит после уборки реальная Зоя Степанова…