Московские легенды. По заветной дороге российской истории
Шрифт:
Все те, которые совпадают со мной в образе мыслей, будут моими сообщниками… Куда бы нас судьба ни завела и как бы обстоятельства ни разрознили, у нас все будет общая цель: благо Отечестваи общее средство: литература.Чего мы не сделаем общими силами?..
Мы возвратим права истинной религии, изящное согласим с нравственностью, возбудим любовь к правде, глупый либерализм заменим уважением законов, и чистоту жизни возвысим над чистотою слога. Но чем ограничить наше влияние? Где положить ему предел, сказав: nес plus ultra (высшая степень, крайний предел, лат. — В. М.). Пусть самое смелое
Вот мои планы на будущее. Что может быть их восхитительнее? Если судьба будет нам покровительствовать, то представь себе, что лет через двадцать мы сойдемся в дружеский круг, где каждый из нас будет отдавать отчет в том, что он сделал, и в свои свидетели призывать просвещение России. Какая минута!»
Известный исследователь русской литературы и общественной мысли М. О. Гершензон называет Ивана Васильевича Киреевского «отцом славянофильства». «Вся метафизика и историческая философия славянофильства, — пишет он, — представляет собою лишь дальнейшее развитие идей, формулированных Киреевским».
М. О. Гершензон написал несколько работ о Киреевском, подготовил в 1911 году его собрание сочинений в двух томах, до настоящего времени остающееся наиболее полным. Поэтому здесь, не приводя иных доказательств, опираясь на исследовательский авторитет Гершензона, лишь повторим его справедливое утверждение, что И. В. Киреевский является основоположникомфилософского и общественно-политического учения, получившего название «славянофильство».
Добавим лишь, что первые положения научного «славянофильства» были сформулированы в беседах Киреевского со школьным другом и соседом «в Москве близ Сухаревой башни, на 1-й Мещанской» «в первых двух домах на левой руке».
Библиография работ о славянофильстве и славянофилах огромна, в большинстве своем они касаются частных вопросов и положений.
Здесь я хочу обратить внимание читателя на главный и коренной тезис учения, который в полемике обычно забывается и забалтывается рассуждениями о частностях.
Подводя итог многолетним занятиям философией, причем разных школ и направлений, порой опровергающих друг друга, Киреевский приходит к выводу, что их изучение очень полезно для освоения методикифилософского мышления, но никакая, самая гениальная философская система, сложившаяся на конкретной национально-государственной почве и в конкретное время, не может быть применена для объяснения иной конкретной действительности.
«Чужие мысли полезны, — утверждает он, — только для развития собственных. Философия немецкая вкорениться у нас не может. Нашафилософия должна развиваться из нашейжизни, создаваться из текущих вопросов, из господствующих интересов нашегонародного и частного быта. Когда и как — скажет время; но стремление к философии немецкой, которое начинает у нас распространяться, есть уже важный шаг к этой цели».
Киреевский ставил своей целью создание русской национальной философской системы, которая включала бы в себя изучение всего ряда областей знания, считавшихся философскими:национальной религии, историософии, эстетики, морали, политики и так далее, и именно это — русская национальная философия — по воле истории и случая было названо славянофильством.
Главная идея славянофильства проста: учение будет верно, плодотворно и может быть полезным для русского (российского) общества лишь при том условии, если оно создается, опираясь на его жизнь, учитывая его интересы, отвечая на требование времени и принимая во внимание его менталитет.
Несмотря на свою простоту и убедительность, главная идея славянофильства многими теоретиками и общественными деятелями России остается непонятой и априори полностью отрицаемой. Основной причиной этого являются духовная лень и нежелание трудиться (что неизбежно ведет к развитию в человеке пороков). Путь, предложенный Киреевским, требует от вставшего на него глубоких, разносторонних знаний, осмысления их и принятия честных и неординарных решений.
Поэтому всегда существует соблазн приложить готовую чужую мерку и выкроить нечто похожее на сшитое по ней. Но человеческое общество — не кусок ткани, и управление им — не пошив иноземного жилета. Такой портной, уверенный, что благодетельствует общество, всегда и неминуемо выступает Прокрустом. Российская история знает немало Прокрустов. Примечательно, что, применяя шаблоны, они сами проходят удивительно шаблонный путь. Наиболее распространены среди российских прокрустов так называемые «западники».
В XVII веке западником был В. В. Голицын — любовник царевны Софьи, возведенный ею на высшие ступени власти. Он носил европейскую одежду, замышлял преобразование страны по европейскому образцу — и одновременно был самым крупным казнокрадом своего времени (о нем еще будет речь впереди в рассказе о его имении Медведкове). Воровство и взяточничество «сподвижников» Петра Великого общеизвестны. Не секрет и моральный, и политический облик многих руководящих советских последователей учения Карла Маркса, которое, по определению В. И. Ленина, «всесильно, потому что оно верно». Не исключение и современные российские «западники» — «демократы», быстро обратившие лозунги европеизации России в то же элементарное казнокрадство ради личного обогащения.
Общий результат западнических «реформ», которые по природе своей не могут быть успешными ввиду непригодности их к нашим условиям, во все эпохи приводили к одному и тому же результату: разорению страны и обнищанию народа.
Исторические уроки! К сожалению, очень и очень немногие политики способны честно признать свои заблуждения и ошибки, для этого нужно обладать не только знаниями и умом, но и душой, честностью и истинным, а не притворным желанием добра человечеству.
Таким человеком был А. И. Герцен — самый блестящий и последовательный западник. В 1861 году он напечатал в «Колоколе» свою небольшую статью «Константин Сергеевич Аксаков» — отклик на его кончину, но не некролог, а изложение своего нового, сложившегося в результате многолетних размышлений понимания славянофильства. «Призадуматься» над этой темой Герцена заставили, по его словам, «время, история, опыт». Сам стиль статьи, оговорки, образ двуликого Януса с одним сердцем — всё говорит о душевном смятении автора, трудности признания прежде жестко отрицаемого. За шесть лет до написания этой статьи главу «Былого и дум» о славянофилах он назвал «Не наши», а теперь — «одно сердце»… При позднейших переизданиях книги Герцен эпиграфом к этой главе печатал цитату из статьи об Аксакове…
Вот центральная часть статьи Герцена:
‹‹Киреевские, Хомяков и Аксаков — сделали свое дело;долго ли, коротко ли они жили, но, закрывая глаза, они могли сказать себе с полным сознанием, что они сделали то, что хотели сделать, и если они не могли остановить фельдъегерской тройки, посланной Петром и в которой сидит Бирон и колотит ямщика, чтоб тот скакал по нивам и давил людей, — то они остановили увлеченное общественное мнение и заставили призадуматься всех серьезных людей.