Московские слова, словечки и крылатые выражения
Шрифт:
Полемика увела от сути дела, и поскольку Максимов, в общем, ясного и определенного толкования выражения не дал, то версия про церкви на Красной площади получила широкое распространение.
Новейший толковый словарь (Шанский Н. М. и др. Опыт этимологического словаря русской фразеологии. М., «Русский язык», 1987) дает выражению «Семь пятниц на неделе» такое толкование: «О том, кто часто меняет свои решения, мнения. Собств. русск. Примерно с XVIII в. В пятницу, которая была свободным от работы днем, в базарный день, устраивались всякие сделки (прежде всего торговые), заключались они обычно в присутствии свидетелей, нанимаемых за определенную плату. Если нужно было расторгнуть договор, зарегистрировать его выполнение и т. п., то это делалось опять-таки в пятницу, в присутствии тех же свидетелей. Свидетели, желая получить выгоду, часто торопили события, не дожидаясь пятницы». На наш взгляд, объяснение неубедительное, поскольку свидетели никогда не влияли да и не могли влиять на сделки, тем более свидетели, «нанимаемые за определенную плату».
Однако имеется возможность восстановить биографию выражения «Семь пятниц на неделе». Именно биографию, потому что оно не пребывало неизменным с момента своего возникновения, а изменяло свое значение с течением времени.
Пятница — особо важный день в христианской религии: в пятницу был казнен Христос. В дальнейшем в народных воззрениях на пятницу соединились самые различные языческие, бытовые и социальные обычаи, суеверия и предрассудки, выразившиеся в запрете работать в этот день. А раз можно не работать, значит, пятница — праздник, что и отразилось в пословице, помещенной в «Толковом словаре» В. И. Даля: «Семь пятниц (семь праздников) на неделе».
Главное влияние на запрещение работать в пятницу («Кто в пятницу дело начинает, у того оно будет пятиться», «Кто в пятницу прядет, святым родителям кострыкой глаза запорашивает». В. И. Даль) во времена крепостного права имели не религиозные праздники, приходившиеся на пятницу, а социальные условия. Царскими указами помещикам запрещалось занимать крепостных крестьян барскими работами только в субботу и воскресенье. Поэтому только в эти дни мужик мог работать на себя.
Помните, у Радищева в «Путешествии из Петербурга в Москву»:
«— Бог в помощь, — сказал я, подошед к пахарю, который, не останавливаясь, доканчивал зачатую борозду. — Бог в помощь, — повторил я.
— Спасибо, барин, — говорил мне пахарь, отряхая сошник и перенося соху на новую борозду.
— Ты, конечно, раскольник, что пашешь по воскресеньям?
— Нет, барин, я прямым крестом крещусь, — сказал он.
— Разве тебе во всю неделю нет времени работать, что ты и воскресенью не спускаешь, да еще и в самый жар?
— В неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину…
— Как же ты успеваешь доставать хлеб, коли только праздник имеешь свободным?
— Не одни праздники, и ночь наша».
И вот поскольку из своих дней мужику для отдыха было выкроить нечего, то оставался единственный выход: посягнуть на барщинные. Вот откуда родилась и укрепилась поговорка про пятничные праздники.
А та поговорка, про которую говорит Максимов и которая заключает в себе совсем иной смысл, гораздо моложе и обязана своим происхождением другим причинам и другой среде. Она, можно сказать, однофамилица праздничной.
Все современники свидетельствуют, что московские бюрократические учреждения XIX века в отличие от петербургских сохраняли патриархальные черты: в них главенствовали не законы и правила, а воля начальства и обычай. Московские чиновники в пятницу работали рассеянно, занятые мыслями не о делах, а о предстоящих днях отдыха. Пятница из всех присутственных, то есть рабочих, дней недели была их любимым днем.
Отец драматурга А. Н. Островского, чиновник, писал в 1822 году своему приятелю: «У нас весь год состоит из пятниц; для них все хлопоты и занятия; и они ж так скоро бежат, одна за другой».
И в творчестве самого Островского имеется упоминание о пятнице в том же смысле. В «Очерках Замоскворечья» читаем: «А у меня вечеринка была; то есть не то чтобы бал какой, а так, по случаю пятницы: завтра, дескать, суббота — день неприсутственный; так можно и… таво… то есть ничтоже сумняшеся». И к этой фразе Островский еще дает авторское примечание: «Пятница очень уважается у чиновников по вышеописанной причине».
Можно представить, каково было отношение чиновников к просителям в пятницу и какова цена обещаниям, данным только для того, чтобы отделаться от докучливого посетителя. Эти обещания забывались тотчас же, и при новом обращении просителя решение чиновника, естественно, не имело ничего общего с прежним. Просители прекрасно знали это, свидетельством чего и является поговорка.
В 1826 году П. А. Вяземский написал стихотворение «Семь пятниц на неделе», о котором А. С. Пушкин тогда же в письме к автору писал: «„Семь пятниц“ — лучший твой водевиль».
В этом стихотворении Вяземский отмечал и поверье, что пятница — несчастливый день: «„День черный — пятница!“ — кричит нам суевер», и заключающийся в этом выражении смысл:
«Женюсь! Нет, путь женатых скользк. Подам в отставку! Нет, ни слова! В Париж поеду! Нет, в Тобольск! Прочту Сенеку! Нет, Графова!» — Так завсегда по колесу Вертятся мысли в пустомеле, Вот что зовется — на часу Иметь семь пятниц на неделе.О неверности «пятничных» обещаний, знаменитых «завтраков» — главного приема в отношениях с посетителями и нашей современной бюрократии — Вяземский также пишет в стихотворении:
У должников и знатных бар Дню ныне — завтра не наместник: День завтра часто очень стар, И не упомнишь, чей ровесник; Он день отменный, и сравню Его я с первым днем в апреле: Кто верит завтрашнему дню, Тот знай семь пятниц на неделе.Можно приблизительно определить время, когда поговорка «Семь пятниц на неделе» обрела современный смысл. В. И. Даль знает только прежнее — праздничное — значение поговорки, а С. В. Максимов — только новое, значит, это произошло около 1860–1870-х годов.
В современном нашем понимании, по сравнению с максимовскими временами, поговорка получила более расширительное значение, как и полагается «крылатому слову». Ныне о каждом человеке, не исполняющем своих обещаний, меняющем свои решения, говорят, что у него «семь пятниц на неделе».