Московские встречи
Шрифт:
Фашисты сожгли дом и библиотеку. А библиотекаршу, пытавшуюся отстоять ценные книги и рукописи, немецкий офицер застрелил из пистолета.
Я выспрашивал у своих друзей и знакомых, живших или бывавших когда-либо в Архангельске — лётчиков, моряков, писателей и журналистов, — не попадалась ли где им такая книга дорожных записей.
Несколько писем послал я в различные городские организации Архангельска с запросом: есть ли там улицы или пригороды, где жили когда-либо оружейники (или их потомки), или улицы, имеющие по названию отношение к оружию. Пришёл ответ из адресного бюро Архангельска; в нём любезно сообщали, что, по сведениям Краеведческого музея, в XVII веке в Архангельске действительно существовали улицы оружейных мастеров: Стрелецкая, Посадская и другие, где, вероятно, и проживали мастера-оружейники. Но после перепланировки Архангельска найти эти улицы трудно.
В январской книжке журнала «Новый мир» за 1956 год были опубликованы материалы Тагильской находки, касающиеся дуэли Пушкина с Дантесом, с литературными пояснениями И. Андроникова.
Переписка Карамзиных ещё раз подтверждает, что первый вызов Пушкина застал Геккеренов врасплох и они спешат с женитьбой Дантеса на старшей Гончаровой, смахивающей, по словам современника, «на иноходца или на ручку от помела». Их действиями руководит чувство мести и страха перед яростью Пушкина, слывшего, как известно, отличным стрелком.
Вот строки из писем Тагильской находки:
«Завтра, в воскресенье, будет происходить эта странная свадьба».
«Что это — великодушие или жертва?» — спрашивает императрица, желавшая знать подробности о «невероятной женитьбе Дантеса».
«Очень все это странно и необъяснимо, и вряд ли приятно для Дантеса. Вид у него отнюдь не влюблённый».
И старый, хитрый развратник Геккерен, и молодой повеса — его пасынок на первых порах ведут себя в высшей степени тактично, плетя тонкую и сложную интригу, стараясь привлечь друзей Пушкина на свою сторону.
Перед нами признание одного из членов той самой семьи, куда Пушкин обращался в особенно тяжёлые минуты своей жизни, Александра Карамзина:
«Наше семейство он (Дантес) усерднее, чем раньше, заверял в своей дружбе; он делал вид, что откровенен со мной до конца, и не скупился на излияние чувств, он играл на таких струнах, как честь, благородство души, и так преуспел в своих стараниях, что я поверил в его преданность м-м Пушкиной и в любовь к Екатерине (Гончаровой), словом, во всё самое нелепое и невероятное, но только не в то, что было на самом деле».
Прошли те необходимые для выполнения задуманного злодейского плана две недели — и так разительно, буквально на глазах, меняется поведение обоих авантюристов! С открытой, вызывающей наглостью уже женатый Дантес начинает приволакиваться за женой поэта. Сестра жены Пушкина, Александра Николаевна, рассказывала впоследствии: «…они встречались в свете, и там Жорж продолжал демонстративно восхищаться своей новой невесткой: он мало говорил с ней, но находился постоянно вблизи, почти не сводя с нее глаз. Это была настоящая бравада, и я лично думаю, что этим Геккерен намерен был засвидетельствовать, что он женился не потому, что боялся драться, и что, если его поведение не нравилось Пушкину, он готов был принять все последствия этого».
Пусть говорят найденные письма очевидцев-современников.
«Это начинает становиться безнравственным сверх всякой меры, — читаем мы в письме С. И. Карамзиной. — Пушкин называл Геккерена «старой сводней» (тот, действительно, играл эту роль)», — заключает она в скобки своё мнение, основанное на личных и непосредственных наблюдениях.
Дуэль в письме описана, несомненно, со слов Дантеса или Жуковского. Опять та же выдуманная версия с пуговицей. «Он долго целился, пуля пробила руку Дантеса, но только мягкую часть, и остановилась против желудка — пуговица на мундире предохранила его, и он получил только лёгкую контузию в грудь, но в первую минуту он зашатался и упал».
В найденных письмах снова подтверждается, что автором рассылаемых пасквилей был старый Геккерен. Враги не останавливались ни перед какими гнусными средствами. И кольчуга, надетая под мундир, вероятно, не очень терзала совесть убийцы. Он не боялся.
Данзас, свидетель головокружительной карьеры Дантеса, рассказывал, что, приехав в Россию, этот никому не ведомый авантюрист «был принят в кавалергардский полк, прямо офицером, и, во внимание к его бедности, государь назначил ему от себя ежегодное негласное пособие».
Царь прикармливал и одаривал (негласно!) будущего убийцу ненавистного ему поэта.
Пушкин убит. Казнён ли убийца, согласно суровым русским законам?
Нет, помилованный царём, он отпущен за границу.
Загадочная история с дуэлью не давала мне теперь покоя ни днем ни ночью.
Однажды в разговоре писатель М. Никитин случайно обронил фразу о том, что он где-то читал заметку, посвященную дуэли и пуговице Дантеса. К сожалению, он не помнил где. В каком-то провинциальном журнале. Напечатано это было после войны. Фамилия автора — Алексеев. Полковник Алексеев — это он помнил твердо.
Не буду описывать все хлопоты и огорчения — а их было не мало, — в конце концов все же удалось выяснить, что заметка действительно была напечатана в одном из сибирских журналов. Но опубликована она была не после, а до войны, и фамилия автора вовсе не Алексеев, а Комар, и он — не полковник, а инженер.
«А может быть, это и есть тот самый инженер, что писал Вересаеву?» — подумал я.
И вот наконец журнал в моих руках. Заметка небольшая, и называется она: «Почему пуля Пушкина не убила Дантеса?»
Приводя некоторые из уже известных нам показаний современников, автор пишет:
«Дуэль происходила на обычных в то время гладкоствольных пистолетах, заряжавшихся свинцовой пулей».
Подробно, со знанием дела, М. Комар разбирает детали поединка.
«Если принять во внимание диаметр пули, равный 1,2 сантиметра, а начальную скорость при 11 шагах расстояния и при чёрном порохе — около 300 метров в секунду, о чём имеются указания в специальной литературе, то можно представить себе огромную силу удара такой пули. Это удар, от которого человек устоять на ногах не может.