Московский бенефис
Шрифт:
— В доброе старое время я постарался бы выставить вас из машины, — ухмыльнулся Утенок Дональд, — потому что мне стало бы на сто процентов ясно, что вы из КГБ. Сейчас все куда более занятно, потому что ни ФСК, ни СВР корреспондентов не ловят и шантажировать вроде бы не пытаются. Интересно, откуда вы получили всю эту информацию?
— Я не знаю откуда. Мне незачем вас шантажировать. Я просто хочу уточнить, было ли с вами все то, что я помню. Не более того.
— Ладно, рассказывайте, я доеду до одной забегаловки, где можно неплохо перекусить, и
— Согласен. Итак, если я не ошибаюсь, в мае 1971 года рота «Браво», которой вы командовали, получила задачу высадиться с вертолетов в тыл одному из отрядов НФОЮВ, как называли эту организацию наши, или Вьетконга, как выражались ваши. По-моему, это было не то 25-го, не то 26-го числа.
— Я тоже не помню точную дату, — отозвался Салливэн, — но что-то такое имело место.
— Этот отряд Вьетконга блокировал опорный пункт одного из южновьетнамских батальонов. Рота должна была нанести удар в тыл и помочь союзникам прорваться к реке, чтобы эвакуироваться на бронекатерах и баржах.
— Припоминаю…
— Но операция пошла не так, как задумывалось с самого начала. Разведгруппа южновьетнамцев, которая должна была обозначить посадочную площадку и вывести на тылы блокирующих базу вьетконговцев вашу роту, угодила в засаду и была уничтожена, причем одного или двух вьетконговцы взяли в плен. Не знаю, как там их допрашивали, но они выложили все, и посадочную площадку накануне вашей высадки заминировали, а кроме того, окружили системой ловушек, пристреляли по квадратам из минометов и пулеметов. Вместе с тем вся система радиокодовых и визуальных сигналов для десанта стала известна «чарли», и роту вашу, по сути дела, отправили на убой…
— Ну, допустим… — сказал Салливэн. — Мы действительно называли вьетконговцев «чарли».
— Приват Браун летел с вами на одном вертолете, Вы его чуть-чуть подтолкнули, когда он зацепился прикладом за край вертолетной двери. А потом выскочили сами. Вот тут и начался ад… «Чарли» заминировали площадку не нажимными минами, а электрическими фугасами. Когда вертолеты приземлялись, эти фугасы ни на что не реагировали, спокойно лежали под слоем почвы и дерна. Но когда все сели, фугасы были подорваны. Плюс к тому вам устроили «огневой мешок», то есть стали расстреливать из «ДШК», «РПД» и минометов калибра 82 миллиметра. В результате те, кто уцелел, и вы вместе с Брауном в том числе, угодили в болото, ибо только с той стороны у «чарли» не было пулеметов…
— Все верно, — кивнул Салливэн, — пока я еще не вижу той информации, которую вы могли бы получить не от ГРУ или КГБ… Кстати, мы подъезжаем к метро.
— Когда вы и Браун вынуждены были вбежать в болото, то справа от вас были еще двое: сержант Стив Бергман и специалист Моллесон. Мина досталась им, а осколок — вам.
— А вы не хотите поесть за счет мирового капитала? — вдруг изменил намерения Салливэн. — Идемте, я приглашаю…
— Haljava, please! — процитировал я какой-то анекдот или эстрадное выступление.
— Это я слышал, — ухмыльнулся Салливэн. —
Заведение было частное, не шибко шикарное, но и не особо вредное для здоровья. Посетители здесь были редки, а постоянного клиента, каким числился Салливэн, готовы были на руках носить. Два официанта довольно бодро принялись за обслуживание, и минут через пять мы уже ели. Поскольку я действительно здорово проголодался, то лопал все с большой скоростью, успевая при этом довольно быстро продолжать свой рассказ. Должно быть, это полностью соответствовало представлениям Салливэна о нищем и голодном русском журналисте, который торопится пожрать на халяву, прежде чем его успеют выставить.
— Браун штурмовым кинжалом распорол вашу штанину и обнаружил, что осколок пробил вам ногу выше колена (как потом оказалось, повредил связки) и ходить вы попросту не можете. Все это он сделал, разумеется, не сразу после ранения, а примерно через полчаса после того, как сумел вытащить вас на более или менее сухой островок, разогнав оттуда кучу гадюк.
— А где вы встречались с Брауном? — быстро спросил Салливэн. — Конечно, все эти подробности вы узнали от него?
— И да, и нет. Я встречался с Брауном исключительно внутри моего собственного мозга.
— Ладно, — усмехнулся Салливэн. — Продолжайте.
— Дик оказал вам первую доврачебную помощь, хотя и сильно сомневался, что у вас не начнется столбняк или заражение крови.
— Мне он об этих сомнениях не говорил, — заметил Салливэн.
— Как, наверно, и о том, что он два или три раза хотел пристрелить вас и утопить в болоте?
— Этого он не сказал даже нашему капеллану Смитсону, но я догадываюсь, что такие мысли могли прийти ему в голову. Я прекрасно помню, как этот насупленный мальчишка тащил меня через болото и молился, чтобы Господь уберег его от соблазна оставить меня на месте.
— Если б вы знали, каково ему приходилось, то молились бы вдвое сильнее,
— сказал я по-английски, неожиданно для самого себя вновь обретя интонации и «кукурузный акцент» Брауна. — Тащить на плечах двести пятьдесят фунтов, когда чувствуешь, что ил еле-еле тебя самого выдерживает, и при этом быть уверенным в том, что никто и никогда не заподозрит тебя в убийстве, если ты решишься на него, ибо, кроме Господа Бога, все равно ни одного свидетеля нет… Соблазн — это мягко сказано, сэр!
На Салливэна все это произвело впечатление.
Он внимательно посмотрел на меня сквозь очки, словно бы пытаясь углядеть черты сходства с Ричардом Брауном.
— Пластическая операция? — спросил он вполголоса, даже, по-моему, оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии подслушивающих.
— Нет, — мотнул головой я, — я не Браун. Просто во мне есть его память.
— Хорошо, — сказал он, поманив официанта. — Я готов сейчас же съездить с вами к Белогорскому. Я понимаю, что у вас нет денег на подобный визит, но могу вам посодействовать. Вы меня почти убедили. Это будет сенсация!