Московский бенефис
Шрифт:
Сам по себе Центр был приземистым двухэтажным зданием, со всех сторон окруженным деревьями, как бы врытыми в склон небольшого холма. То, что торчало из земли, было примерно десятой частью упрятанного под землю. Внутри было пять подземных этажей, да и первые два, надземные, уходили в глубь холма еще метров на сто.
Пройдя КПП, где стояли плечистые ребята в униформе без знаков различия, но с мордами бывалых кагэбэшников, мы отправились к главному зданию Центра. Перед входом в просторный холл, где бил маленький фонтанчик — Чудо-юдо страстно любил фонтаны! — нас встретил
— Так-с, — сообщил Чудо-юдо, — на минус-третий…
Кабина понесла нас вниз. Я смотрел на отца и удивлялся. Он явно ждал чего-то впечатляющего, несомненно, волнуясь, но в то же время предвкушая успех.
Доехали, двери открылись, и мы вышли в коридор.
— Тишина, — хмыкнул отец, — народ уже разбежался.
Что-то похожее я, несомненно, уже видел. То ли в лечебнице доктора Брайта, то ли у «главного камуфляжника», то ли еще раньше, в Германии, когда меня перепаяли в Брауна. Странное смешение больницы с физической лабораторией.
— Ты здесь, по-моему, не бывал? — спросил Сергей Сергеевич.
— По-моему, нет… — ответил я неуверенно. — Если, конечно, все, что со мной произошло, не сочинили здесь…
Чудо-юдо ухмыльнулся. Эту версию он сам когда-то для меня придумал. Но о том, что это было не так, я думаю, он знал лучше меня.
У кабинета номер 38 — такой номер красовался на прочной стальной двери -отец вытащил маленький пульт вроде тех, какими оборудованы новые телевизоры. Но этот пульт управлял дверьми. После набора одной комбинации знаков стальная дверь с шипением ушла влево, в паз стены, но показалась новая дверь всего в трех метрах от первой. Едва мы переступили порог первой двери, как она за нами закрылась, после чего, набрав другую комбинацию цифр, Чудо-юдо открыл вторую дверь.
За этой дверью оказался отсек, чем-то похожий не то на барокамеру, не то на космический корабль. Посреди отсека стояло кресло-ложемент, в котором вполне можно было стартовать на «Союзе». Его можно было поднять вертикально, вывести на горизонт, наклонить под любым углом и, вероятно, даже провернуть на 360ё. Вдоль стен располагались многочисленные приборы и пара компьютерных рабочих мест. За одним из них сидела крупная веснушчатая дама лет сорока, которая при нашем приходе встала и широко улыбнулась…
— Вот, значит, какой отпрыск у нашего Сергея Сергеевича! — сказала она с легким подобострастием. — Очень приятно, меня зовут Клара Леопольдовна!
— Дмитрий, — сказал я застенчиво.
— Наслышана о вас немало… — заметила баба, и я глянул на отца, который сделал неопределенное, но понятное мне движение пальцами, означавшее: «Пусть болтает! Ничего она о тебе не знает…»
— Ладно, — прервал сотрудницу Чудо-юдо. — Будем работать, Кларуня. Сейчас пристроишь отпрыска в ложемент, снарядишь его всеми датчиками, проверишь аппаратуру и пойдешь домой. А я пока просмотрю распечатки по 329-му препарату.
Отец уселся за свободный терминал и защелкал клавишами.
Клара Леопольдовна указала мне на вешалку у входа и сказала докторским тоном:
— Раздевайтесь до трусов.
Когда я разделся, сотрудница Чудо-юды поставила ложемент вертикально, и я понял, что мне надо встать туда, где на мягкой обивке были нарисованы ступни.
Клара Леопольдовна пристегнула меня к ложементу эластичными ремешками, которые почти не чувствовались, но в то же время достаточно прочно зафиксировали меня в ложементе. После такой упаковки Клара взяла какой-то прибор, похожий на радиометр со щупом и начала водить щупом по моему телу. Временами раздавался писк, Клара подносила щуп ближе, начинала вращать его в определенном месте и, когда писк усиливался до максимума, нажимала на спусковой крючок какого-то устройства, прикрепленного к щупу. Устройство пшикало, и на мою кожу налипало что-то вроде большой таблетки с усиками.
— Это датчики, — пояснила Клара, — я их ставлю на энергетически активные точки.
Я и не знал, что энергетически активные точки у меня есть на лбу, шее, груди, животе, под мышками и на ногах.
Дама уселась за свой терминал и начала тестировать свои приборы. Теперь они с Чудо-юдом стучали одновременно, и это было похоже на какую-то перестрелку.
— Все в порядке, — доложила Клара Леопольдовна. — Можете работать.
— Спасибо, Кларуня, — сказал отец, — ты свободна как ветер. Но завтра в 8.30 — чтоб без опозданий. На всякий случай приготовься, что вызову еще сегодня.
— Чао, бамбино, сорри! — фальшиво спела Клара и удалилась, открыв первую дверь. Долетело и шипение второй.
— Ну-с, — сказал отец. — Как себя чувствуешь?
— Нормально.
— Это хорошо. Сейчас я тебе первый и последний раз сделаю больно. Введу один препаратик…
— Не «Зомби-7», случайно?
— Нет. Это наш отечественный аналог «Зомби-6», но с некоторыми дополнительными свойствами. Называется «препарат ј 329». Строго и по-советски. Конечно, еще не очень испытан, но тем не менее многое предсказать в его действии можно…
— А остальное, стало быть, нельзя?
— Прежде всего я тебе должен повторить, что коды к архивированной памяти Брауна я знаю, но не знаю, что там. Риск небольшой, но есть. Можно налететь на самоликвидатор…
— И, стало быть, я копыта отброшу? — это было очень интересно знать.
— Думаю, что такой вариант маловероятен, хотя и возможен. А вот мгновенное стирание всей брауновской памяти произойти может. Тогда ты останешься только с тем, что было в голове у Короткова-Баринова.
— Неплохо бы…
— Мне этот вариант лишь немногим приятнее того, который ты охарактеризовал как «копыта отбросить». Понимаешь?
— Не очень.
— Очень приятно. Теперь о том, что ты будешь чувствовать и видеть. Конкретно — я понятия не имею. Зачем и как у Брауна эта память хранилась, когда ему ее туда запихали и почему перенесли тебе, а не вернули хозяину, — тоже не знаю. Пока я распечатал только одну архивированную ячейку из своего собственного мозга. У меня их десять. У тебя, судя по тем данным, которые я снял еще десять лет назад, — сто двадцать шесть. У человека столько не бывает. Либо ты — это инопланетянин, который, однако, слишком похож на меня, либо тебе досталось наследство от Брауна. Вот такая у меня логика.