Московский Бродвей
Шрифт:
– Кроме телохранителя Разиной, – вставил я.
– Да, но это, думаю, тоже было предусмотрено. Телохранитель для того и приставлен, чтобы охранять и в случае чего пострадать.
– Погоди-погоди, Саша, – сказал Меркулов, – уж не хочешь ли ты сказать, что все это – большая мистификация?
– Очень на это похоже, – ответил Александр Борисович, – ну сам посуди, Костя, какой процент заказных покушений оказывается неудачным?
– Ну, – наморщил лоб Меркулов, – процентов, наверное, тридцать-сорок.
– И все равно, даже если главная
– Верно, – согласился Меркулов, – продолжай.
– А тут сплошные острые ощущения. Сначала два удара ножом в плечо. Почти безболезненные для жертв. Затем еще один удар в плечо. Две жертвы имеют отношение к эстраде. Потом кислота, главная жертва не пострадала совершенно. И наконец, вчерашние выстрелы из темноты, в итоге которых предполагаемая жертва цела-невредима, а шофер, наоборот, получил пулю в тазовую кость, что само по себе почти смешно, несмотря на тяжесть этого ранения.
Турецкий достал из кармана сигареты и нарочно неторопливо стал закуривать, очевидно получая удовольствие от нетерпеливого выражения, которое застыло на наших лицах.
– Давай, Саша, не томи, продолжай! – воскликнул Меркулов.
– Так вот, – Турецкий выпустил в воздух струю ароматного дыма, – обратите внимание, что в руках у киллера было серьезное оружие – автомат Калашникова. Что ему мешало выпустить в «линкольн» весь магазин? Оказаться ближе? В конце концов, если ему так приспичило убить Анжелику Раззаеву, почему он не воспользовался оружием большинства нормальных киллеров, то есть взрывным устройством? У него было полно времени для того, чтобы установить на дорожке хоть противотанковый фугас. Нет, он сидит в кустах, делает – обратите внимание! – пять одиночных выстрелов, потом бросает оружие и пускается наутек. Нет, не так действуют настоящие киллеры.
– Все-таки не могу понять, Саша, к чему это ты клонишь? – спросил Меркулов.
– Я пока что просто размышляю вслух. Но все это больше всего мне напоминает грандиозную мистификацию.
– Цель? Какая цель этой мистификации?
– Не знаю. Может быть, действительно реклама. А вот для того чтобы в этом убедиться, нам нужно поближе познакомиться с киллером, которого задержал Юра. Ну и, конечно, с тем, самым главным кукловодом, силуэт которого, правда совсем смутный, вырисовывается на горизонте… А пока что я попрошу Славу Грязнова через спецблок МВД поставить на прослушивание номер телефона, который нам удалось выяснить.
– Давай, Саша, действуй.
Глава 16.
Когда я около пяти часов вечера приехал домой, Лена стояла перед зеркалом и старательно делала прическу.
– Куда это ты собралась? – поинтересовался я.
– К Анжелике, – не оборачиваясь ответила она.
– Что, она звонила?
– Да. И просила приехать перед концертом.
– Концертом? – изумился я. – После ночного
– Хм, – усмехнулась Лена, – ты думаешь, это так просто? Они же связаны очень жесткими договорами. Даже если у тебя воспаление легких – изволь выйти на сцену и выглядеть в лучшем виде. А иначе – огромная неустойка.
– Ну и ну! – повторил я. – Прямо-таки бармалеевские законы.
– Конечно, – сказала Лена, аккуратно подводя ресницы. – Ты этого разве еще не понял?
– Да вот, никак привыкнуть не могу… Странно у них все устроено…
– Привыкай… Ну как съездили? Успешно?
– Расскажу по дороге. Надеюсь, ты меня возьмешь с собой?
– Конечно. Тем более Анжелика тоже хотела узнать, в каком состоянии ее дело. И не собираются ли ее арестовать в ближайшее время. Жить постоянно под домокловым мечом – не большая радость…
– Думаю, все образуется. У меня хорошие новости.
– Да? – переспросила Лена, не отрываясь от зеркала. – Неужели? Так мало было хороших новостей в последнее время…
– Нет, действительно хорошая. Дело к своему производству принял Александр Борисович Турецкий. А он никого просто так, без серьезных доказательств, в тюрьму не сажает.
– Очень хорошо. Вот и сообщим Анжелике приятную весть. Значит, я автоматически тоже перестаю быть заинтересованным лицом… Так мне все это надоело, Гордеев…
– Что тебе надоело?
– Быть заинтересованным лицом. Дескать, близкая подруга подозреваемой, а с адвокатом – так вообще…
– Что вообще?
– Вообще… Ну… – Лена завинтила колпачок своей туши и, обвив мою шею руками, прижалась к щеке.
И я с большим удовольствием понял, что конкретно эта проказница имела в виду.
Мы никуда пока не опаздывали и потому постарались сделать все так, чтобы не испортить замысловатую ее прическу…
Несмотря на то что концерт должен был начаться только через два часа, возле «Олимпийского» на этот раз собралась толпа раза в три больше, чем в прошлый. Вообще, это теперь напоминало не тусовку перед концертом, а почти манифестацию. Очевидно, известия о вчерашнем покушении потрясли всех поклонников Анжелики, так что они решили явиться сюда и выразить ей свою поддержку. Кое-где я даже заметил транспаранты с надписями что-то типа: «Анжелика, мы с тобой».
– Да, – задумчиво проговорила Лена, разглядывая толпу, – кассовые сборы на ее концертах теперь резко взлетят.
– Уж не думаешь ли ты, что все это делается ее продюсерами ради денег? – задал я провокационный вопрос.
– В конечном счете почти все в этом мире делается ради денег, – философски заметила Лена, – я не исключаю, что и вчерашнее покушение тоже принесет кому-то такие барыши, которые нам с тобой даже не снились…
Мы снова с трудом прошли сквозь толпу, добрались до служебного входа, потом дошли до грим-уборной Анжелики.