Московский полет
Шрифт:
– Thank you, – сказал я.
– Мы остались друзьями?
– Конечно.
Тут «Георг Отс» зашумел двигателями, и по его стальному телу пошла мелкая дрожь. Стоя у перил под моросящим дождем и глядя на Таллинн, Мичико вдруг сказала:
– Знаешь, я буду скучать по России. Когда мы ехали из Ленинграда в Таллинн, все пели американские песни, вся наша группа. А я смотрела в окно и думала про русских. У этого народа такая музыка! Такие композиторы! Такие писатели! Чайковский, Толстой, Достоевский… И такая ужасная жизнь… Разве такой народ не может иметь лучшей жизни?
Слушая ее, я машинально вытащил из кармана куртки
– Что это? – спросила Мичико.
– Еще не знаю… – ответил я и стал читать.
«УВАЖАЕМЫЙ МИСТЕР ПЛОТКИН!
Листая в архиве Ваше дело, я наткнулся на письмо, которое попало к нам пять лет назад и может Вас заинтересовать. Посылаю Вам копию. Желаю всех благ.
Генерал госбезопасности Быков».
А второй лист был фотокопией части письма, написанного явно женской рукой. Это было лишь то место, которое хотел предъявить мне генерал, а все предыдущие и последующие строки были, по-видимому, закрыты при фотокопировании. Я прочел:
«…и месяц жили в Иерусалиме. Илья тогда совсем сошел с ума по Лизе Плоткиной. И пока ее муж сочинял свой очередной романчик, он возил ее по Израилю. А спустя семь месяцев у них, я имею в виду – у Плоткиных, родилась в Америке дочка. Хотела бы я посмотреть, на кого эта дочка похожа…»
Наверно, что-то стало с моим лицом, потому что Мичико вскрикнула:
– Что случилось? Что в этом письме?
– Ничего… – сказал я, сжал в кулаке письмо и швырнул его за борт.
– Что с тобой? Скажи мне! Что случилось?
Я посмотрел ей в глаза:
– Мне нужно выпить. Пошли в бар.
В баре я залпом выпил двойную порцию водки и заказал еще.
– Ты меня испугал, – сказала Мичико. – Ты так побелел, как будто тебя действительно отравили. Что было в этом письме?
– Это не для «Токио ридерз дайджест».
– Я не стану об этом писать, клянусь!
– Ты помнишь твою легенду про обезьяну. Как его звали?
– Сон Гоку.
– Я получил такой же урок, как он. Они хотят, чтоб я знал, что я у них на ладони.
– Кто они?
– КГБ.
– Ты можешь объяснить подробней?
– Нет! – сказал я и выпил еще рюмку водки. – Но я в гробу их видел!
– Я не понимаю, – сказала она, потому что я дословно перевел это русское выражение на английский. – Кого ты видел в гробу?
Я не успел ответить, потому что по радио вдруг сказали:
– Mister Vadim Plotkin from International Press. Please come to the second desk immediately! – И повторили по-русски с финским акцентом: – Мистер Плоткин из Международной прессы. Пожалуйста, пройдите на вторую палубу немедленно!
– Могу я пойти с тобой? – спросила Мичико.
Я пожал плечами и пошел на вторую палубу. Там, у трапа, стоял помощник капитана, кутаясь от дождя в плащ.
– Вы мистер Плоткин? – спросил он.
– Кажется, да…
– Похоже, кто-то хочет повидать вас. – И он кивнул на причал в сторону морского вокзала.
И только тут я увидел, что оттуда идут по морскому пирсу Аня и майор таможенной службы – тот самый, с волчьим лицом, который проверял мой чемодан, коллекционировал мои книги и подложил мне письмо от генерала Быкова.
– Я могу сойти вниз? – спросил я у помощника капитана.
– Только на минуту.
Я сбежал по мокрым ступеням трапа и остановился на деревянном пирсе.
Аня шла ко мне, близоруко щурясь своими шальными зелеными глазами, в мокром от дождя желтом платье и с какими-то мокрыми цветами в руках.
Она была точно такой, как двадцать четыре года назад.
Эпилог
Я свернул со 128-й дороги в Салем, проехал мимо старого краснокирпичного Музея салемских ведьм, миновал Смарт-маркет, где всего две недели назад, перед поездкой в Россию, покупал кукурузные и овсяные хлопья, сухофрукты, быстрорастворимый завтрак и «Пепту-бисмол». А еще через пару минут я уже был на тихой Alendale Road, среди одинаковых домиков, в одном из которых живут теперь моя бывшая жена и дочка. На их двери не оказалось звонка, я постучал, и дверь открыл лысый мужчина лет пятидесяти, в джинсах и кухонном переднике. В его левой руке был поднос с чашкой черного кофе, гренками и виноградом.
Я смутился:
– Excuse me. Извините. Здесь живет миссис Плоткин?
– Да, да, – ответил он по-русски, но с сильным американским акцентом. – Заходите. Вы Вадим, я знаю. Вы хотите видеть Ханочку…
– Да, – сказал я, входя. – А где она?
– Только говорите тише, – сказал он. – Лиза работает. Я сейчас приду. Одну секунду!
И он бесшумной походкой пошел из гостиной в спальню, неся на руках поднос с завтраком, а на лице – выражение счастья. Лиза работает?!! – изумился я про себя, а лысый тем временем осторожно приоткрыл дверь в спальню и сказал:
– Дорогая, твой завтрак…
И через эту щель я увидел Лизу. Она сидела спиной к двери, за бывшей моей IBM Typewriter, жадно курила и быстро, вдохновенно стучала по клавишам. А вокруг нее на полу, на кресле, на незастеленной кровати были разбросаны листы бумаги. Точно так, как они всегда были разбросаны у меня, пока я не перешел на Compaq.
– Подожди, дорогой, не мешай, – сказала она через плечо этому лысому. – Поставь где-нибудь…
Он тихо закрыл дверь, а я спросил изумленно:
– Что она делает?
– Лиза очень талантливая! Она пишет книгу, – ответил он с благоговейным выражением в голосе и в глазах. – Она уже подписала контракт с издательством через вашего агента!
– Лиза?! Книгу?! О чем?
– Она называется «Секрет семейного счастья». Это будет бестселлер! Вы послушайте только эпиграф! – И, подхватив со стола книгу «Пророк» Кахлила Чинрана, стал читать:
Любите друг друга, но не костенейте в любви.Пусть любовь будет морским проливом между берегами ваших душ.Чувствуйте чаши друг друга, но не пейте из одной чаши.Делите хлеб друг с другом, но не кусайте от одной буханки.Пойте и танцуйте вместе, но позвольте друг другу быть в одиночестве.Держите ваши сердца врозь, как одинокие струны лютни, которые настроены на один мотив.Потому что только рука Жизни может вмещать ваши сердца.Будьте вместе, но не вплотную друг к другу:Так колонны храма стоят врозь,Так кипарисы не растут в тени друг друга…