Московский зоопарк. Записки служителя
Шрифт:
Посетители тоже смотрят и удивляются, что ж это за птицы такие кожаные сидят. Наверное, редкие какие-нибудь? А когда начинаешь объяснять, что это попугаи-ары, никто не верит.
— Те, — говорят, — цветные и с перьями. А эти синие и лысые. Чего вы нам голову морочите. Уберите этот стыд!
Мы бы и рады убрать стыд этот, да некуда. Вот и приходится за синих попугаев краснеть. И чем синее делались попугаи, тем мы становились краснее.
Спросил я Колю Скуратова, начальника птичьего отдела:
— Почему ж у нас все ары — лысые?
— А потому, — ответил Коля Скуратов, — что они все контрабандные. Их сначала контрабандисты в ящиках тесных везли из Бразилии в Россию, а потом птиц пограничники отобрали, и они еще на холодной таможне их неизвестно сколько морозили. Не знаю, как ты, но я бы от такой жизни точно полысел!
Понял я тогда, что нашими попугаями не стыдиться надо, а гордиться. Как будто они — ветераны. Жертвы бразильско-русской контрабанды.
И льготы какие-нибудь ввести, к праздникам.
Скульптура
Стоят по всему Московскому зоопарку скульптуры одного известного скульптора. Возле морских львов — тюлень и морж стоят. В центре круга, по которому пони с тележкой бегает, пума из кустов металлическая смотрит. И весь мост между двумя зоопарками, старым и новым, бронзовыми изваяниями украшен. А что? Красиво. Сразу в зоопарк, как на Арбат, ходить начали. И удовольствие от просмотра зверей получаешь, и просвещение от скульптурного творчества. Хорошо! По правую руку живой журавль стоит, а по левую — бронзовый. Ладонями посетителей начищенный. Но главная скульптура — в самом центре зоопарка. Называется «Дерево сказок». Размером в пятнадцать метров. Она изображает разных герои сказок. Даже Бабу-Ягу и Кащея Бессмертного. По этой скульптуре все время дети лазают. Она им вместо аттракциона.
Я все думал, почему это «Дерево сказок» вдруг в зоопарке поставили? Даже напарника своего Женю Мимонова спрашивал:
— Женя Мимонов, — говорю, — а почему это «Дерево сказок» вдруг в зоопарке поставили?
— А потому, — отвечает Женя, — что скульптор, который его сделал, лучший с Лужковым друг. А Лужкову уже ставить его скульптуры больше некуда! Петра Первого на Москве-реке поставил, Георгия Победоносца — на Манежной. Раненым воинам место на Поклонной горе едва выделил. Тогда зовет к себе Лужков нашего директора и говорит: «Дорогой директор, хотите я вам две тонны бананов свежих эквадорских для обезьян выпишу?». «Хочу!» — отвечает директор. «Тогда вы поставьте в центре зоопарка произведение известного скульптора и приезжайте за бананами. Только побыстрее, а-то пропадут». И соглашается директор. Потому что эти фрукты очень для здоровья обезьян важны, а на скульптуру, кто хочет, может и не смотреть.
Пытался я потом следовать этому совету, но никак не получается на нее не смотреть. Вон она какая! Пятнадцать метров! И стоит в самом центре.
Ладно, думаю, зато обезьяны бананов поели, свежих, эквадорских. Значит, все-таки есть польза от искусства!
Инсектарий
Есть у нас в Московском зоопарке инсектарий — место, где всяких насекомых показывают. Я когда узнал, что такое дело завели, подумал: а почему бы и нет? Если мы медведей и оленей показываем, почему же насекомых нельзя? Чем они хуже? Медведя-то все знают, хотя бы по картинкам. А какого-нибудь короеда в жизни не видели. Я, например, не видел. Оттого, думаю, показывать надо, в первую очередь, тех, кого просто так не видно. Кто живет скрытно, уединенно. Как дождевой червяк, например.
Удивительно, приходят посетители в инсектарий и начинают от увиденного ахать и охать. А чего ахать-то? Там пол-экспозиции тараканы разных стран занимают. Американские, африканские и какие-то арабские. А они такие же, как наши, только размером отличаются. Более упитанные.
Ахают посетители, охают, деньги, между прочим, платят, чтобы на заграничных тараканов поглазеть. А потом приходят домой и начинают за своими отечественными с тапочками бегать. Эдак мы скоро на нашего прусачка только в зоопарке посмотреть и сможем. Тогда они, как большая редкость, большие деньги начнут стоить. И смогут их у себя только богатые люди заводить. Например, «новые русские». Может, тараканов лучше сейчас поберечь? Пока дешевые.
Белые медведи
Жили всю жизнь в Московском зоопарке белые медведи, и никто ими особо не интересовался. Публика, конечно, всегда стояла перед клеткой, но не особо. И вдруг приходят как-то англичане к нашему директору Спицыну и говорят:
— Уважаемый господин директор Спицын, а нельзя ли нам ваших белых медведей под свою особую опеку взять. У нас, англичан, принято обязательно кого-нибудь опекать. «Благотворительность» называется. Нет ли у вас каких-нибудь несчастных животных?
Спицын подумал и сказал, что несчастных животных у нас нет, но, если хотите опекать белых медведей, пожалуйста. Опекайте, сколько душе угодно.
Англичане тут же табличку на клетке повесили. Дескать, тут белые медведи живут, животные из Арктики. Весят столько-то, едят то-то, а заботятся о них англичане.
И очень это последняя строчка всех удивляла.
Неужели англичане каждое утро из Англии приезжают о медведях заботиться и клетки убирать? Или они в штате зоопарка состоят и на зарплате находятся?
Но публике объясняли, что они только деньгами заботятся. Сами они в Англии по виллам сидят. Но на их деньги наши у медведей убирают.
Посетители удивляются еще больше и к медвежьим вольерам идут, поглядеть, на что же англичане бешеные деньги тратят?
А директор господин Спицын сидит у себя в кабинете и думает, как бы сделать так, чтобы англичане о всех животных заботиться начали? Тогда и зарплату никому платить не надо будет, и сколько добрых дел на освободившиеся деньги для родной столицы сделать можно! Например, детский сад построить. Очень столице детских садов не хватает!
«Фауна Индонезии»
Свозили как-то директора Московского зоопарка друзья в Индонезию. С тех пор Владимир Владимирович, кроме как об этой стране, ни о чем другом и слышать не желает. Нынче к нам звери только из этой страны приходят. Теперь индонезийцам, чтобы полнее свой животный мир изучить, лучше в Москву ехать. Самый интересный павильон зоопарка — «Болотные птицы» в «Фауну Индонезии» переименовали. И на его торжественное открытие индонезийского посла пригласили. Чтобы увидел тот, как Владимир Владимирович его страну любит. А посол приехал в зоопарк, походил, походил и уехал. Ему-то на индонезийских животных смотреть не интересно. Он, ведь, сам — индонезиец. А из других животных в Московском зоопарке остались, кажется, одни вороны. А их и из окна посольства видать.