Московское метро: от первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935)
Шрифт:
Положение изменилось только в феврале-марте 1933 г., когда московское руководство партии и комсомола распорядилось перевести минимум половину метростроевской молодежи на шахты, образовать две соревнующиеся друг с другом шахты, улучшить условия жизни и культурное обслуживание, а также мобилизовать комсомольцев с московских предприятий {1979} . На большинстве шахт и дистанций комсомольские группы и ячейки появились только после прибытия мобилизованных.
Уже в апреле 1933 г. комсомольский секретарь Метростроя Андреев был заменен Кулагиным {1980} . Однако и Кулагин проявил себя неспособным добиться решающего перелома и в сентябре 1933 г. был снят со своего поста. Его преемником на строительстве метро стал один из секретарей Московского городского комитета комсомола А. М. Шаширин {1981} . [227] Свою деятельность он начал с того, что сместил почти всех секретарей комсомольских ячеек, заменив их функционерами из городского, районных и заводских комитетов комсомола {1982} . Всего в период мобилизации «десяти тысяч» на Метрострой пришло 25 комсомольских функционеров, занявших должности руководителей ячеек на шахтах и дистанциях {1983} .
227
Александр Михайлович Шаширин родился в 1903 г. в городке Ряжск под Рязанью в семье «рабочего, сохранявшего связь с дерев ней». Он вырос в селе, в течение четырех лет посещал школу, затем работал батраком в сельском хозяйстве и на мельнице. В 1925 г. он вступил в комсомол и дорос до секретаря комитета комсомола завода. В 1928 г. он вступил в партию. В 1929 г., будучи заместителем секретаря комитета комсомола Рязанской губернии, он был послан в деревню, организовывал комитеты бедноты и участвовал в реквизициях зерна и принудительной коллективизации. Через 4 месяца он стал секретарем комитета комсомола г. Михайловска Московской губ. и на этом посту занимался также коллективизацией. В 1930 г. его назначили инструктором и начальником сельского сектора в Московском горкоме комсомола, затем секретарем Дзержинского райкома комсомола г. Москвы и наконец секретарем по культурной работе при Московском горкоме комсомола. Он отвечал за проведение мобилизации комсомольцев, пока Каганович не отправил его самого на строительство метро. Одновременно он оставался секретарем Московского горкома комитета комсомола без определенной сферы компетенции (Стенограмма беседы с Шашириным, 21 ноября 1934 г. // ГА РФ. Ф. Р-7952. Оп. 7. Д. 309. Л. 104-119). После завершения первой очереди строительства метро он был награжден орденом Ленина и в 1936 г. командирован в Воронеж на пост секретаря областного комитета комсомола. В 1937 г. его арестовали как «активного члена антисоветской террористической троцкистской организации с 1933 г.», расстрелян в январе 1938 г. (Бухарина. 1911. С. 25-26, 224-226).
В сентябре 1933 г. была сформирована структура комсомольских организаций Метростроя: высшим органом являлся комитет комсомола, на среднем уровне были образованы коллективы и ячейки на шахтах, дистанциях и отделах, а низовое звено представляли собой комсомольские группы. В многочисленных коллективах шахт и дистанций было создано промежуточное звено в виде сменных ячеек. На всех уровнях, за исключением ячеек, избирались бюро. В штат сотрудников комитета комсомола входило 9 «освобожденных» членов и двое служащих. На шахтах и дистанциях наряду с «освобожденным» секретарем (в месяц он получал 275-300 руб.) в комсомольских ячейках работало по пять членов на общественных началах: культурный пропагандист, уполномоченные в области производства, экономики, военной подготовки и ответственный за работу «легкой кавалерии», контрольного органа комсомола {1984} . [228]
228
«Легкая кавалерия» возникла в конце 1920-х гг. В 1928 г. деятельность этой группы санкционировали Центральная контрольная комиссия партии и Центральный комитет комсомола. «Кавалеристы» следили за тем, как внедряются рационализаторские предложения, вникали в существо жалоб рабочих, вскрывали случаи бюрократизма, коррупции и рутины и тесно сотрудничали с органами Рабкрина. В конце 1930 г. в группах «легкой кавалерии» участвовали более 250 тыс. молодых людей (Азарин. 1971. С. 394).
В ноябре 1933 г. число сменных ячеек было сокращено с 16 до 11. В принципе стремились к тому, чтобы каждой комсомольской ячейкой руководил член партии. На практике же пригодных для этой цели коммунистов было еще слишком мало. Для выравнивания положения тогдашние парторги и посланные партией коммунисты принимали участие в комсомольских собраниях. «Ударник Метростроя» сетовал по поводу слабого руководства комсомолом со стороны партии на уровне ячеек {1985} .
Опубликованная в январе 1934 г. резолюция комиссии по чистке Метростроя содержала также распоряжения, которые касались комсомола: комитет комсомола и комсомольские ячейки обязывались проводить регулярные «рейды» «легкой кавалерии», т. е. внезапные, по большей части ночные инспекции. Всем комсомольцам следовало получить техническое образование и сдать соответствующий экзамен. В каждый барак назначался комсомольский организатор (комсорг), чтобы интенсифицировать политическое воспитание и проводить в бараках «культурную работу». Комитет комсомола должен был регулярно проверять, выполняют ли комсомольцы распоряжения. Для устранения слабостей в работе нижнего и среднего звена комсомольской организации сюда надлежало направить ядро коммунистов. Партячейкам поручалось систематически проверять работу комсомольских ячеек, а комсомольские секретари должны были отчитываться в своей деятельности на партийных собраниях {1986} .
Отношения между партийной и комсомольской организациями носили амбивалентный характер. Ввиду малочисленности членов партии при реализации своих решений та опиралась в первую очередь на комсомол. С помощью комсомольцев велась «массовая работа» в отдельных бригадах {1987} . Комсомол постоянно подчеркивал свою инициативу и активность, и из интервью с комсомольцами действительно создается впечатление, что партийные решения он реализовывал на основе свободного самоопределения. Перед чисткой 1933 г. некоторые комсомольские организации обнаружили «авангардизм» и проявили оппозиционные настроения по отношению к партии. Комсомольцы ощущали себя самостоятельным передовым отрядом, который не находит достаточной поддержки со стороны партии. Комсомольские секретари, потакавшие таким настроениям, были смещены со своих постов, поскольку «не поняли суть руководства партией массами» {1988} .
Комсомол находился в подчинении у партии и на базовом уровне, что приводило, поскольку парторганизация была правомочна делать это, к постоянному вмешательству во внутренние дела комсомольских ячеек: под давлением партии лишались своих постов секретари комсомольских ячеек или партком отдавал ячейке приказ включить в повестку заседания определенные вопросы {1989} .
В феврале 1934 г. секретарю Московского горкома комсомола Лукьянову стало известно, что комсомольские бригады выполнили январский план только на 40%. Решения партии, как и прежде, плохо воплощались в жизнь {1990} . В феврале-марте 1934 г. комсомольские ячейки Метростроя, по аналогии с партячейками, были переданы в ведение райкомов комсомола. Шаширин стал в связи с этим не секретарем комитета комсомола Метростроя, а комсомольским организатором. Его главной задачей являлось впредь «руководство работой комсомольских ячеек Метростроя» {1991} .
В ходе реструктуризации были заменены некоторые секретари ячеек и комсорги. При этом выяснилось, что количество состоявших на учете комсомольцев не всегда совпадало с действительностью: на шахте № 21 из 200 зарегистрированных комсомольцев в наличии было всего четверо, на других объектах ситуация была не многим лучше. Для активизации работы низовых структур в отдельные комсомольские группы были назначены кураторы — секретари райкомов комсомола, несшие персональную ответственность за эти организации {1992} .
Число комсомольцев на Метрострое в июне 1934 г. составило около 9 тыс. чел. Из них на шахтах и дистанциях работало 7943 (18% всего трудового коллектива). Комсомольская организация была разделена на 30 ячеек {1993} . К началу 1935 г. на шахтах и дистанциях числилось 4756 комсомольцев (13,6% всех занятых на строительстве) {1994} .
Из числа комсомольских секретарей, выбранных в период становления организации, многие были смещены, поскольку не справились со своими обязанностями или оказались «кулацкими сынками» {1995} . На шахте № 21 и в конце апреля 1934 г. не было ни комсомольских групп в бригадах, ни массовой работы, ни социалистического соревнования. Секретари комсомола на участках по преимуществу являлись совсем молодыми людьми, которые сами лишь год назад вступили в комсомол {1996} .
В течение весны 1934 г. комсомольская организация постепенно окрепла. В ячейках и группах распределили «общественную работу», которой комсомольцы занимались с воодушевлением. Каждый активный комсомолец обязан был получить «нагрузку», будь то выпуск стенгазеты, участие в рейдах «легкой кавалерии», руководство спортивными кружками, организация военной подготовки или распространение подписки на газеты. Во всяком случае комсомолец (или комсомолка) должны были проводить в бараках политические беседы с беспартийной молодежью {1997} .
Многие уклонялись от этих поручений, которые занимали существенную часть свободного времени. Другие, кого принудили взять на себя такого рода функции, проявили себя пассивно или не справились с заданием. Таких освобождали от одного поручения и давали взамен другое {1998} , либо групорги и секретари ячейки их долго обучали и «прорабатывали», как описал эту процедуру комсомолец шахты № 18:
«Мы поставили перед собой задачу, чтобы каждый комсомолец имел конкретное обязательство. Из наших 68 комсомольцев сейчас у каждого есть общественное поручение. Теперь я начинаю, согласно указаниям комитета комсомола, работать с каждым отдельным комсомольцем. У нас есть комсомолка, которая раньше никогда не выполняла комсомольских поручений. Я дал ей задание распространять подписку на «Комсомольскую правду», и она неплохо с ним справилась. Сначала ей удалось привлечь немногих подписчиков, однако теперь она смогла охватить даже беспартийных» {1999} .