Москва 2066. Сектор
Шрифт:
Вначале Елена Сергеевна подумала, что шум устроил Бур, который нашел Ребенка и, вероятно, даже добился от него демонстрации способностей. На какой-то миг она обрадовалась. Но еще через мгновение она поняла, что и в самом Воронцове тоже ликуют. Со всех сторон слышны звуки, подозрительно напоминающие звонки и рингтоны мобильных телефонов, крики «Алло!», хохот и рыдания.
Поднимался ветер. Поверхность черно-золотистого пруда внизу подернуло рябью. Ветер смял прическу Елены Сергеевны и бросил прядь волос на глаза. Придерживая одной рукой ворот шубки, другой она убрала волосы с лица и оглянулась. Справа по тропинке бежал бывший
– Слава Анжеле! – крикнул ему из-под балкона Колонтитул, личный охранник Рыковой, который почему-то самовольно оставил свой пост и сейчас удалялся куда-то в сторону соседнего пруда.
Когда пришло понимание того, что произошло, шквал раскаленных мыслей пронесся через голову Елены Сергеевны.
«Что случилось? То ли это, что мы ожидали? Каково развитие событий? Кто причина? Где Бур? Удастся ли ему перехватить власть в Секторе? Где журналист? Имеет ли его сын отношение к этому? Как вернуть контроль над толпами? Что делать в данную секунду?»
– А что, если это вернулись боги? – вдруг прошептала Елена Сергеевна.
Напоровшись на эту мысль, она уже не могла думать ни о чем другом. Ведь боги не возвращаются без причины. Вдруг это проверка? Разбор полетов. Кто тут чем занимался последние пять лет. А по результатам проверки – дело. И суд. И, возможно, страшный.
От этих мыслей Елена Сергеевна похолодела, и длинная, до пят, шубка из шиншиллы не могла спасти ее от этого холода. Она попыталась взять себя в руки и вызвать в памяти бесчисленные проверки, наезды, обыски и даже суды, через которые ей довелось в свое время пройти. «Вывернемся как-нибудь и на этот раз!» – говорила себе Елена Сергеевна, легонько поклацывая зубами.
Где-то в доме раздавался настойчивый звонок, но Елена Сергеевна была уверена, что это очнулся очередной мобильник у кого-нибудь из обслуги. Однако звонок продолжал греметь, и так как никто не брал трубку и не устраивал по этому поводу ликования, Елена Сергеевна в конце концов встрепенулась и поняла, что это звонит обычный проводной телефон. Она подбежала к телефону, который стоял на столике у камина, и почему-то с нежностью погладила его, прежде чем снять трубку. Этот черный эбонитовый аппарат с толстым проводом, змеящимся по полу, показался ей островком надежности и постоянства, другом и даже спасителем.
Звонил Бур.
– У тебя все в порядке? – кричал он. – Точно? Почему трубку не брала?
– Все нормально, да, – ответила Елена Сергеевна, быстро приходя в себя. – А у вас? Что происходит?
– Хаос! Абсолютная неуправляемость. Все бросили свои посты. Только Мураховский не повис на мобильнике. – В этот момент в трубке раздался одобрительный рык, словно Виталий хлопнул боевого товарища по спине. – Все остальные к службе непригодны. Наташа невменяема. Удалось выбить из нее…
– Выбить? Ты сказал «выбить»?
– Да, выбить. А что? Журналист с Ребенком уехали в сторону Шаболовки. Вроде бы с ними был Теоретик. Откуда они могли узнать о тоннеле? Не отвечай, сейчас это все равно. Я с Мураховским выдвигаюсь туда. Проверь, что с его женой. Запри ее в подвале. Сделай это сама, если там у вас с персоналом то же, что здесь. Поняла?
– Так точно, – с подчеркнутой иронией ответила Елена Сергеевна,
Вероятно, он не боялся суда богов.
– Вот и хорошо. Отбой, – отчеканил он и положил трубку.
Елена Сергеевна схватилась было за голову, но, встряхнувшись, продела шубу в рукава и побежала в дом, в который отвели Вику.
Чагин
Транспорта на улицах не было. Зато пешеходы в огромных количествах вывалили на проезжую часть, и Чагин, подгоняя лошадей, свистел атаманским свистом и размахивал свободной рукой, чтобы не подавить дерганых в полутьме.
Повозку встряхивало и болтало, и при каждом прыжке дергалось и подпрыгивало страшное тело человека, которого бойцы Рыковой называли Адамовым. Леша вцепился в своего спасителя ручонками и изо всех сил пытался смягчить броски и рывки. Это было нелегко. Человек по имени Адамов был тяжел и грузен. Он весь был залит кровью, чужой и своей. С огромной распухшей правой ноги, неестественно вывернутой в сторону, свисали размотавшиеся грязные и окровавленные бинты. В груди, рядом с сердцем, торчала металлическая арбалетная стрела. Когда это грузное тело с грубым, будто высеченным из камня, лицом и бычьей шеей, втроем втаскивали на повозку, сердце человека еще билось.
Страшно было даже подумать, что может чувствовать раненый с каждым толчком повозки. Но никто не знал, стоит ли вытаскивать стрелу. В любом случае, времени на это не оставалось.
Лева подгонял Никиту, кричал, что нужно спасать сына, а раненый все равно не жилец. Ну, протянет он еще полчаса, и что?
– Как ты нашел нас? – спросил Никита.
– Никто не отменял обычной телефонной прослушки, – загадочно ответил Теоретик, и Чагин решил, что не время уточнять детали.
Он гнал лошадей куда-то в сторону Шаболовки. Теоретик сказал, что там находится вход в заброшенный тоннель метрополитена, который выводит на территорию Тихой Москвы. Вход закрыт сорокатонными воротами из железобетона, но Лева знает, как открыть их.
– Можно было и через эстакаду рвануть, – кричал Теоретик, дрожа от волнения. – Все менты разбежались. Но мы договорились встретиться у тоннеля. Нам помогут. Разве я мог знать, что начнется такое?
– Я без Вики отсюда не уйду, – кричал в ответ Чагин. – Ты уходи с Лешей, а я вернусь за Викой.
– Надеюсь, сможем уйти все вместе.
– Каким образом?
– Долго объяснять, – крикнул Лева на ухо Чагину.
– Тогда помоги держать раненого, – оттолкнул его Никита.
Вскоре въехали в какие-то трудноузнаваемые, но все-таки знакомые кварталы. Далеко слева и впереди появилось громадное здание университета, с подсветкой и шпилями, отмеченными красными огнями, хотя давно уже не летали никакие самолеты. Университет был за Просекой, в Москве.
– Смотри, Леша! – не удержался Никита. – Университет. Скоро мы будем дома.
Еще через несколько минут они подъехали к какому-то длинному сооружению, напоминающему корпус железнодорожного депо. Неполная луна слабо освещала листы железа на стенах, оторванные и загнутые как крышки открытых консервных банок. Вокруг лежали громадные кучи мусора. Зато не видно было дерганых. Стояла относительная тишина.
– Осторожней! – предупредил Теоретик, и Чагин осторожно направил лошадей в открытые деревянные ворота.