Москва 2077. Медиум
Шрифт:
– Давайте я попробую, – сказал Петя. – А Гриша пока отдохнет.
Ученый взглянул на полковника. Тот дал добро. Гриша сел. Петя встал рядом с Мураховским. И в этот момент за стеной раздались дикие женские крики, топот ног, звон разбитого стекла, грубый мат и, наконец, голос Светланы:
– Папа! Папочка!
Бур вскочил на ноги, в одно мгновение оказался у двери и распахнул ее. В просвет мы успели увидеть полуголую Светлану, которая рвалась из рук двух или трех охранников. Рядом стоял Ратмир, зажимая рукой глубокий порез на лице. Из-под руки густо лилась кровь. Руки Светланы тоже были в крови.
– Папочка! –
– Две минуты, – быстро сказал Бур. – Запритесь.
Он шагнул за порог, Мураховский запер дверь, некоторое время мы слышали отдаляющийся бас полковника, причитания Светланы и угрюмое бу-бу-бу Ратмира.
– Продолжим, – сказал Мураховский, показав пистолетом, что мы должны занять свои места.
– Хорошо, – сказал я. – Мальчики, приготовьтесь!
И бросился на Мураховского.
Он был на полголовы ниже меня и значительно старше, выглядел больным и измученным, и я не ожидал такого ожесточенного и умелого сопротивления. У меня было преимущество, я бросился неожиданно и успел схватить его за руку с пистолетом, не потому, что боялся выстрела, а потому что не хотел, чтобы мне этой почти килограммовой железякой проломили череп. Но толстенький усталый Мураховский молниеносно освободился от захвата, ударил меня каблуком в берцовую кость и замахнулся «макаровым». Однако я успел уклониться, поднырнуть под удар и плечом врезался ему в район солнечного сплетения, сбивая его с ног прямо на цилиндр из нержавейки. Ударившись спиной о край цилиндра, Мураховский хрюкнул, обрызгав мне все лицо слюной, и вцепился в горло. Я ударил его в лицо, но удар получился смазанным, потом еще раз, и этот удар тоже был слабым, как во сне, но я понимал, что должен продолжать молотить его кулаками, потому что этот гад, тренированный в незапамятные времена, имел преимущество в близком бою. Пальцы его сжимались на моем горле, и я понимал, что еще секунда-две, и он просто сломает мне трахею, как вдруг голова его дернулась и рука разжалась.
Смирнов, быстро расправившийся с хлипким ученым, пришел на помощь, вначале саданув Мураховского в висок углом шахматной доски, а потом – рванув его сзади за шею.
Я сидел на полу и задыхался. И как в тумане видел Мишу и Петю, заклеивающих скотчем рот ученому, и Смирнова, которому Гриша помогал стягивать сзади руки Мураховского.
Справившись с приступом тошноты, я помог хорошенько связать обоих. И пока связывали, все время спрашивал: «Мы не слишком шумели? Кто знает? Мы не слишком шумели?»
Уходить по плану мы должны были через подземный ход, но стальная дверь оказалась заперта.
– Ключ! – прошипел я в отчаянии. – Где ключ?
Мураховский был без сознания. Зато ученый извивался, как гусеница. Смирнов залез в карманы его халата, ключа не было.
– Где ключ, урод? – схватил Смирнов ученого за волосы.
– Тише, здесь дети, – зачем-то сказал я, подошел к ученому и ударил его со всего маху носком ноги по печени.
– Дядя Ваня, стойте, – схватил меня сзади за куртку Миша. – Стойте!
– Нет времени, Миша! Уходить надо!
– Стойте! – повторил Миша. – Будет ключ. Только остановитесь.
Я остановился, посмотрел на Мишу, и таким беззащитным показался мне мальчишка, что я приготовился отдать за него жизнь, если мы не успеем найти ключа до возвращения Бура.
Миша замер на секундочку, пошевелил губами, – и в руке его появился длинный ключ из желтого металла.
Мы открыли дверь и столкнули вниз Мураховского и ученого. Затем спустились сами, закрыли дверь за собой и оказались в кромешной темноте. Темнота подземелья пахла подвальной гнилью, горелыми тряпками и смолой. Смирнов пошарил на стене рукой, затем чиркнул спичкой и зажег факел. Я удивился, но спрашивать, как он догадался, что здесь где-то должен быть подвешен факел, было некогда.
– Куда дальше? – спросил Смирнов.
Он посветил во все стороны, и я увидел в углублении еще одну дверь, за которой, возможно, скрывался еще один коридор. Потом я вспомнил, как Бур однажды необъяснимо оказался в Кругляше, и решил, что за этой дверью ход к его особняку. А значит, и к Анфисе.
Первоначальный план был пробиваться к оружию в кирпичном доме Мураховского, но теперь, когда я знал, что Анфиса у Бура и туда, вероятно, ведет подземный ход, я впал в замешательство.
Можно сразу к полковнику в дом, но что мы сможем сделать с одним пистолетом, который неизвестно еще, будет ли стрелять, в том месте, где наверняка сосредоточено самое большое количество охранников?
Прямо на юг проверенный подземный ход вел к кабинету Мураховского и оружейной комнате.
Куда идти? Сразу бить в сердце или попробовать вначале вооружиться?
– Ну что? Куда? – Лицо Смирнова в свете факела выглядело бледным и абсолютно бешеным.
– Дядя Ваня! – воскликнул Миша, сообразив, что я не могу решить, в какую сторону идти. – Дядя Ваня! Помнишь, ты спрашивал, смогу ли я переместить пистолет? Так я смогу, то есть сам не смогу, а втроем, с Гришей и Петей – сможем. И не только пистолет. Пойдем туда, где есть оружие. Я тоже буду стрелять.
– И я, – глухо сказал Петя.
– Почему же ты раньше не сказал, что вы это можете? – спросил я. Под ногами застонал пришедший в себя Мураховский. – Уходим! Этих двух берем с собой.
– Я не знал, что мы можем это, – говорил Миша из темноты, пока мы пробирались по подземному коридору. – Это тот солдат сказал Пете. Он передал сообщение от Анжелы. Анжела сказала, что когда мы делаем что-то вместе, силы возрастают во много-много раз. И еще она передала нам, как это делать. И тогда получается эта… как ее… синемия?
– Синергия, – ответил я. – Скорее всего синергия.
Анжела нашла небольшую трещинку в Щите.
12
Подойдя к двери, преграждающей вход в кирпичный дом с кабинетом Мураховского и оружейным складом, я понял, что мы в ловушке. Дверь была заперта, и даже если бы добытый нами ключ подходил ко всем дверям в инкубаторе, мы не смогли бы им воспользоваться, потому что оставили его в замочной скважине, чтобы дверь в подземелье нельзя было открыть со стороны Кругляша.
А Бур уже наверняка вернулся туда. Точно! Донеслось эхо от тяжелого удара в стальную дверь. Ну вот. Одни буду ломиться, а другие побегут на перехват. Несколько секунд, и охранники встретят нас у выхода в кирпичный дом.
– Пацаны! – крикнул Миша.
Мальчишки схватились за руки, – и тяжелая стальная дверь открылась. Распахнулась настежь, легко и бесшумно, словно кто-то невидимый и невероятно расторопный провернул ключ в замке, а потом сильно толкнул дверь плечом.
– Он стреляет? – спросил я у детей, поднимая перед собой пистолет.