Москва Булгаковская
Шрифт:
Варвара Михайловна Булгакова тяжело переживала случившуюся с сыном беду. Беду — иначе она это назвать не могла. Как бы ни хороша была саратовская девушка, но появилась она в Мишиной жизни совершенно не вовремя, разрушив планы на обучение в университете и надежды на Мишину будущность. Он был похож на помешанного: забросил занятия, не слышал ничего, что говорила ему мать. Попытки объясниться с сыном она оставила после первого же разговора: Михаил поклялся уйти из дома, если мать еще раз заговорит о Тасе недоброжелательно, то есть не как о будущей невестке.
За две недели до Рождества Варвара Михайловна с детьми выехала в
Зайдя проведать друга, Саша Гдешинский застал странную картину.
Михаил сидел за письменным столом, на белой тряпице перед ним лежал разобранный браунинг. Отцовское оружие было извлечено из потайного ящика между книжными полками. Рядом на столе лежал раскрытый том энциклопедии оружия с соответствующей картинкой.
— Новое увлечение? Бабочек забросили. Коллекционируем оружие? — присвистнул Саша.
— Стреляюсь, — коротко сообщил Михаил. Саша хмыкнул и запнулся — расхохотаться ли шутке? Но упорная злая решимость в тоне друга насторожила его.
— Погоди, что стряслось? — Саша сел рядом, обрушив стопку томов энциклопедии, стоявшую кое-как прямо на полу.
— Тася… — Миша повернул лицо, и Саша едва не съехидничал по привычке, что с такой физиономией провинциальные актеры играют сумасшествие Гамлета. Страшное лицо. С последним отчаянием во взоре.
— Тася…выходит замуж? — ужаснулся своей догадке Саша.
— Она не приедет на Рождество.
— Фу! — Саша мотнул курчавой копной, отгоняя страх. — Разумеется, тяжелая утрата. Но уверен, ваша великая любовь дотерпит до летних каникул! — Он с облегчением перевел дух и пустился в привычное ерничество: — Сам посуди, куда в такой холод и на кладбище друзей тянуть? Бр-р!
— Уйди, ты смешон. — Михаил щелкнул затвором собранного браунинга.
— Ладно, черт с тобой, стреляйся. Но последнее желание — это святое! — Саша решительно подсел к письменному столу, вытащил листок из пачки письменной бумаги, обмакнул перо. — Значит, так: «Татьяне Николаевне Лаппа. Саратов. Молния. Срочно приезжайте Киев. Михаил стреляется». — Не дав Михаилу перехватить листок, Саша поднял его над головой: — Она имеет право решить. Или ты хочешь, чтобы бедняжка наложила на себя руки вслед за тобой? Шекспир, тудыть вашу мать!
В Саратове получили телеграмму с несколько иным текстом: «Телеграфируйте обманом приезд Таси. Миша стреляется». Тася протянула дрожащей рукой телеграмму отцу. Тот криво улыбнулся, пробежав глазами синий бланк «молнии»: — Глупые игры затеяла ты со своим «женихом». — Сложил листок и отправил его письмом в Киев сестре Соне с просьбой передать оную «шутку» подруге Варваре Булгаковой — матери истеричного мальчишки.
Тася заперлась в своей комнате. Она торопилась написать Мише ответную телеграмму. Телеграмма получалось длиннющая, как письмо. В ней были и клятвы, и заверения, что никто и ничто в мире не может разлучить их, что жизнь впереди, и она будет чудесна, что такая любовь — единственная и вечная. И еще много таких слов, от которых сердце Михаила возликовало. Как у человека, едва вырвавшегося из когтей смерти, жажда жизни вспыхнула с новой силой. С телеграммой Гаси он не расставался и даже нашел в себе силы дождаться весны. Весны 1909 года.
В мае 1909 года Михаил отправил документы для повторного обучения на первом курсе медицинского отделения Киевского университета. Тася же, едва завершив выпускной год, устремилась в Киев. К окончанию гимназии мать подарила ей браслетку, состоящую из золотых колечек — мягкую, удобно сидящую на руке. На пластинке у замка покачивались выгравированные инициалы «ТН» — на счастье.
Снова май. То же цветение, те же сады. Только любовь другая — она стала еще сильней и свободней. Влюбленные не собирались больше ничего скрывать. Михаил отвез Тасю на дачу в Бучу, где летом проживало все семейство, и они остались там. Тасе выделили комнату, в которую никто без стука не входил, но разговора о свадьбе старались не затевать.
Молодежь приняла Тасю всей душой, понимая, каким важным человеком является эта девушка для Михаила — авторитета и любимчика всей семьи.
Она и в самом деле оказалась мила. Незаносчивая, скромная, воспитанная. Вот только не было в Тасе той смешливой раскрепощенности, которой отличалось булгаковское семейство.
И все думали — придет зима, разлука охладит разбушевавшуюся страсть. Но опять разлука лишь подогрела чувства. Михаил ни о чем и думать не мог, кроме встречи. Он устроился проводником на дальние поезда, чтобы хоть раз в месяц видеть Тасю.
Летом 1910 года Тася приехала в Киев, и Михаил ожил, как заколдованный принц. Жизнь приобрела блеск, полноту, интерес.
Они вновь зачастили на симфонические концерты на открытой эстраде либо посещали оперу. Днем же будущий доктор вовсе не был паинькой. На набережной возле Андреевского спуска собирался «клуб велосипедистов». И здесь Михаил задавал тон. Под восхищенным взглядом Таси он ухитрялся выделывать на велосипеде немыслимые трюки, терпеливо обучал им молодняк. Она все больше восхищалась им, влюблялась сильнее и сильнее, теперь уже прошлогоднее чувство казалось ей пустяковым девичьим увлечением.
В то лето в Буче напропалую веселились. Одиннадцатилетний Николка играл на гитаре, младший, девятилетний Ваня, — на балалайке, все замечательно пели и горели страстью к лицедейству. Игры в основном придумывал Миша и сам всегда исполнял самые смешные роли в сочиненных сценках.
…Шесть вечера, солнце село за потемневшие ели, к семи ожидались гости — молодежь с соседних дач и киевские друзья. Заканчивались последние приготовления. Публике должна была быть представлена сочиненная Мишей пьеса о забавном путешествии неуклюжего родственника. Роли быстро разобрали. Не могли уговорить «актерствовать» лишь Тасю. Саша Гдешинский, занятый в представлении, остро чувствовал, как трудно вписаться милой, простодушной девушке из скучноватой чиновничьей семьи в шумную, задорную компанию Булгаковых.