Москва – город проклятых
Шрифт:
За воротами у спасённых граждан переписывали паспортные данные и отправляли на осмотр к врачам батальонного мобильного госпиталя. Медики постоянно находились при роте, и вот наступило их время. Среди них были и психологи, которые успокаивали несчастных, потерявших в возникшей давке своих близких. Одному мужчине с совершенно поседевшей головой, у которого только что на глазах убили близких, фельдшер вколол мощную дозу успокоительного.
Для тех, у кого врачи не обнаружили признаков инфекции, капитан приказал начальнику хозяйственной службы накрыть
Первым к нему устремился, печатая шаг и вскинув руку в воинском приветствии, устроивший бойню лейтенант Ляпин.
— Товарищ генерал, атака заражённых на КПП отбита. Израсходовано менее тысячи патронов к двум станковым пулемётам и двадцать пять автоматных рожков. Потерь среди личного состава нет.
— Хорошая работа, лейтенант, спасибо за службу! — пожал руку Ляпину генерал, и распорядился: — Выстройте мне бойцов, хочу объявить им благодарность.
— Разрешите высказать свои опасения, товарищ генерал?
Генерал добродушно махнул — давай уж.
— Необходимо прислать специалистов из центра для дополнительной проверки допущенных в карантинную зону гражданских.
— Как в карантинную зону?! — опешил генерал, его лицо вытянулось от изумления. Его медленно сатанеющие глаза отыскали Сенина. — В чём дело, капитан? Кто разрешил?!! Ты ведь отвечаешь за этот сектор.
— Товарищ генерал, имело место ошибочное применение оружия против гражданских, есть раненые…я распорядился начать пропуск самых слабых.
Генерал от злости играл желваками, однако голос его стал тихим и вкрадчивым и это не сулило Сенину ничего хорошего.
— Кто ты такой? На каком основании ты присвоил себе право принимать такие решения? Ты командир роты или командующий округом?
Капитан Сенин перебарывая накатывающий на него ужас, попытался объяснить:
— Я посчитал необходимым в сложившихся критических обстоятельствах… Поймите…
Резко прервав его, генерал рявкнул:
— Молчать! — Лицо командующего перекосило то ли от гнева, то ли от ужаса, а скорее от того и другого. Он заорал с матом:
— Ты что свихнулся, мать твою?! Мне за твою преступную близорукость прикажешь отвечать, скрипач?!! Под трибунал пойдёшь!!!
Генерал отчитывал его как мальчишку, а капитан Сенин стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу, взрослый, беспомощный, провинившийся мальчик. С детства в нём застряла эта дурацкая манера: его ругали, а он словно цепенел, на лбу взбухали жилы, он не мог ответить, словно язык проглотил. Отец его был таким же. «Ты просто олух» — однажды, когда родители ругались в его присутствии, вырвалось у матери в адрес отца. И как ни странно бывшая жена после десяти лет брака стала называть Вас Васа так же, а потом она просто сбежала от него с другим, прихватив их сына.
А ведь ещё в детстве, когда за ним в школе закрепилось прозвище «Рохля», он твёрдо решил: он обязательно докажет родителям, что чего-то стоит. И часто представлял себя уважаемым, добившимся успеха. А ещё командиром в военной форме, который чётко отдаёт приказания множеству подчинённых и все они беспрекословно его слушаются. Мечты эти как будто даже сбылись, но вот стоило генералу начать на него орать, и Вас Вас словно вернулся в детство. Почувствовал себя будто застёгнутым на все пуговицы, скованным, бестолковым, неловким рохлей.
Выплеснув гнев, генерал обернулся к адъютанту, приказал немедленно связать его с начальником связи:
— Пусть оповестит всех: оранжевый сектор — засвечен…
— А ты, — генерал снова обернул страшное, как приговор, лицо к капитану, — если не хочешь отвечать по законам военного времени… немедленно собери команду надёжных парней, и всех проникших в карантинную зону — обезвредить… Пусть каждому бойцу на всякий случай выдадут дополнительно по два рожка для Калашникова, но объясни людям, чтобы старались действовать малыми сапёрными лопатками. Не надо чтобы за стеной что-то слышали…Всё, действуй! О выполнении доложишь через полчаса. И учти, не выполнишь приказ, я пошлю наряд военной полиции к тебе домой. У меня есть секретное распоряжение министра обороны в связи с чрезвычайностью положения в городе применять репрессии к семьям предателей.
Гнев генерала немного иссяк, осталось мрачное неудовольствие общим положением дел на стратегически важной позиции:
— Я же просил дать мне настоящих вояк!.. Ты комбат или недоразумение, мать твою! Напрасно тебе такое дело доверили, да ещё вместо роты фактически батальон дали, а ты!.. Видимо у тебя, в твоей музыкальной школе было много времени на разные философствования о совести, скри-ипа-ач! — у генерала словно оскоминой свело скулы, последнее слово он выговорил скривившись от презрения.
«Скрипач не нужен», — вспомнилась Сенину крылатая фраза из знаменитого советского фильма «Кин-дза-дза» 1986 года выпуска.
Впереди показалось нечто тёмное и массивное. Вот и инкассаторская машина. По мере того как Ксения Звонарева и французский телеоператор Володя подходили ближе, из сумрака всё отчётливей проступал прямоугольный силуэт броневика. Володя сразу деловито направился к кабине, велев своей спутнице не мешкая забираться в кузов, но не объяснил как её открыть, между тем кто-то успел прикрыть бронезаслонку с тех пор как Звонарёва была тут днём.
Ксения схватилась за ручку двери и стала дёргать, но остановилась словно вкопанная, не в силах поверить собственным глазам: один из валяющихся неподалёку мёртвых инкассаторов затрясся на земле. Словно через него пропустили ток! Нет, ей не померещилось с перепугу: сотрясаемый конвульсиями труп принял сидячее положение и завертел головой, озираясь. Женщина в ужасе застыла, мечтая лишь о том, чтобы мертвец её не заметил. Пусть только не заметит, и она каждый день будет благодарить Бога за это!