Москва и Московия
Шрифт:
– Добротно она построена, – откликнулась Софи. – И переходом через зимнюю Атлантику это подтвердила. Команда достаточно обучена и тем же переходом сие доказала. А что отличия от обычаев судостроительных или наук мореходных заметны, так те же науки и обычаи на месте не стоят. Должен кто-то их вперёд двигать! Почему не я?
– Гордо сказано, – подбоченился государь. – А может быть, ты до Охотска дойти сможешь? Хочу письмо отправить тамошнему воеводе да спросить о делах его…
– …скорбных, – встрял я.
– Всё-то ты знаешь! – воскликнул государь. – Письмо от него сестрица переслала. Жалуется, что не может выдать людям служилым хлебного жалованья. Ему там его и взять-то неоткуда: не родит тамошняя земля ни ржи, ни пшеницы.
– Так мне ещё и хлеба в Охотск следует отвезти? – принялась уточнять задачу Софи.
– Да. Вот только не знаю, не сгноишь ли по дороге. По суше письмо до Москвы около года везли. Это, считай, по прямой. А тебе вкруговую идти, – пожал плечами Пётр.
– Хлеба можно купить в Шанхае, – заметила Лиза.
– Если не пшеницы, то риса или проса, – поддержал идею я. – Всяко будет ближе. А отсюда прихватим муки в бочках, – добавила Софи.
Появление в столь неблагоприятное для плавания время судна из Архангельска не могло не вызвать чисто коммерческого интереса в оживлённом торговом порту. Наши товары были куплены местными негоциантами, а трюмы снова загружены так называемым генеральным грузом – это когда не поймёшь, что и везёшь, потому что всего понемногу, но в сумме получается по грузовую марку. Единственное, что объединяло это разнообразие, пункты назначения – Капштадт и Батавия, что обещало длинную дорогу и интересные встречи. В сумме мы задержались на неделю, после чего снова вышли в море, запасшись рекомендательными письмами от Николааса Витсена.
Шторм в Бискайском заливе основательно потрепал нас, валяя с борта на борт: мы отправились в плавание в исключительно неблагоприятное с точки зрения погодных условий время. Тем не менее корабль оказался весьма устойчив даже при серьёзном волнении и продолжал целенаправленное движение под парусами. Обитаемость нижней палубы была выше всяких похвал, а выходить наверх практически не требовалось. Отопление от чугунных печек обеспечивало внутри температуру выше десяти градусов, что позволяло избежать конденсации влаги. Голландские дрова отличались от русских только ценой, дымоходы, проложенные сквозь те же пустотелые мачты, работали исправно. А к качке все приспособились.
На широте Гибралтара напересечку нам со стороны пролива заторопилась большая фелука под нагло поднятым чёрным флагом. Пираты сильно озадачились, когда мы подняли красный – это сигнал «Готов к открытию огня» по нашему своду. Его они наверняка прочитали правильно, но до пальбы дело не дошло: они просто нас не догнали, постепенно отстав.
Средиземноморские фелуки относительно невелики. Они опасны в случае абордажа, поскольку набиты головорезами, а в качестве артиллерийского корабля выступают невыразительно. Однако сблизиться с нами на дистанцию выстрела у неё не вышло. Дело в том, что на преодоление трёх с половиной тысяч миль мы потратили ровно один месяц, потеряв из-за штормов одиннадцать дней движения, исключая, естественно, неделю в Антверпене. Средняя скорость где-то около восьми узлов. «Селену» нужно было назвать метеором! Или что там у нас стремительного в греческом пантеоне?
Да, двигались мы исключительно быстро по нынешним временам. Команда радовалась теплу и ласковому солнышку. Вообще-то моряки любят удачливых, даже если они дурные. А как иначе расценить выход в полярные моря в начале полярной ночи? Притом что начальный участок маршрута уводит к северу.
Глава 24. Южная Атлантика
По нынешним временам южная оконечность Африки, где расположен будущий Кейптаун, сейчас называющийся Капштадтом и принадлежащий голландцам, это очень далеко. Однако суда отправляются в него из Амстердама регулярно. Ходят они, заворачивая по пути на острова Зелёного Мыса. Мы же приняли западней, держа курс на выступающее в Атлантику окончание Африки, вступили в пассат и погнали двенадцатиузловым ходом.
«Селена» оказалась весьма быстрой при сильных ветрах и заметном волнении. С другой стороны, при ослаблении ветра изрядно теряла ходкость: парусов она несла маловато. Особенно это было заметно, когда дуло строго в корму. Корабль явно создавался для плохой погоды, а мы приближались к ласковым тропикам.
Волшебные тихие ночи с усыпанным яркими звёздами небом, когда добрая половина команды занимается астрономическими наблюдениями, не находили отклика в Софочкиной душе – хозяюшке моей было тоскливо. Как и положено брошенной бабе, она хотела выть на яркую южную луну. Чтобы сбросить напряжение, дни напролёт рубилась с членами команды на деревянных саблях, передавая парням опыт когда-то преподанной ей матушкой науки фехтования. Члены команды, сермяжники и даже нянюшки постепенно делались опасными людьми.
– Вась! А как тебя по батюшке звать? – полюбопытствовала Софи, сидя вместе с капитаном и матросами в кубрике за утренней трапезой. Вопреки морским обычаям на судне действуют школьные правила, отчего приём пищи совмещается с уроком хороших манер.
– Не знаю. Я и мамку-то плохо помню. Меня дядька Ждан подобрал в Костроме совсем маленького.
– Ждан из Холмогор? У которого Иван холопом был? – вскинулась Софи.
– Ну как холопом? То есть, как и я, подобранный. Отнеси-принеси, подай-подержи. Как подросли, буквы показал и цифры, чтобы книги вели. Ещё подросли – начал с поручениями посылать. Сам-то Ждан – купчина оборотистый. Дел у него не перечесть, а за каждым догляд нужен, – объяснил Василий. – Так что он с нами как с родными обращался – покоя не давал и гонял и в хвост и в гриву. Давно он хотел свой корабль завести, чтобы товары за море возить. Сына своего вместе с Иваном в Англию посылал учиться делу корабельному, но не сладилось. Тогда он меня на ваш двор направил. Думаю, купит «Селену», когда вернёмся, и меня над ней капитаном поставит. А не «Селену», так Иван для дядьки Ждана другой корапь выстроит, не хуже.
– Тогда прозвище себе возьми – Жданов. А ещё бы отчество придумать для солидности. Хотя чего там придумывать – будь Иванычем! – внезапно решила Софи.
– Да по мне хоть горшком назови, только в печь не ставь, – улыбнулся Василий. Судя по всему, ему до сих пор вполне хватало и имени. Но перечить моей хозяйке он не собирался.
– Вот и хорошо, – обрадовалась Софи. – А то у благородных испанцев знаешь какие длинные имена, да из многих слов! Надо соответствовать международным стандартам, – присовокупил я.
«Селену» нынче наняли для перевозки большого количества неоднородного груза. Промтоваров, если по-простому. По примеру отца Софочки, а вернее, по образцу, за который был принят его флейт, на уровне жилой палубы выгорожены две каюты. Для девочек, сказал бы я. Однако это даёт и возможность комфортабельно разместить пассажира, сопровождающего груз, потому что моя хозяюшка вместе с нянями занимают только одну. Апартаменты капитана и штурманская – это само собой. Хотя оба эти помещения проходные. Трап из штурманской ведёт в рубку, а из капитанской – в орудийную башню.