Москва Поднебесная

Бочкарев Михаил Александрович

В какой-то миг Загробулько вдруг охватило чувство, что он и впрямь ввязался в дело, решить которое ему не под силу. Что отыскать он пытается не людей-злоумышленников, а самого дьявола, вылезшего из пекла позабавиться над смертными. Но, мужественно взяв себя в руки, майор отбросил эти страхи, залез в коричневый несгораемый шкаф и, налив на три пальца коньячка, выпил, закусив фисташковым семечком.

Курган

Елисей, глубоко вдохнув тёплого вечернего воздуха, шагнул вниз, на мелкие ступени. Сделав несколько шагов, он обернулся, и с ужасом увидел, как плита бесшумно закрывает от него проём, ведущий на волю; он рефлекторно дёрнулся обратно, но не успел и, чуть не споткнувшись,

сумел рассмотреть отрезок темнеющего неба с бусинками начинающих прорисовываться звёзд. В голове пролетела каркающей вороной мысль, что он полный идиот, и что было непростительной глупостью взять и вот так наобум влезть чёрт знает в какую заварушку. Ему вдруг замерещились зловонные мертвецы в рваных, сыплющихся трухой одеждах, и кровавые глаза истосковавшихся по свежей человечине вурдалаков. А ещё Нистратов вспомнил отчего-то череп, что стоял в салоне мага, и подумал, что всё наврал старик про строителя, что это, скорее всего, такой же олух, как и он сам, попавшийся в круг обмана и мистификаций. Но было это с ним лишь секунду, тут же Нистратов взял себя в руки, собрался внутренне и аккуратно зашагал вниз.

Лестница изгибалась и уводила всё дальше и дальше, но увидеть, где её конец, не было никакой возможности. Елисей шёл и думал, что, наверное, давно миновал он высоту кургана и спускается теперь глубоко под землю. Зеленоватое свечение окутывало всё вокруг, но откуда оно лилось, одному богу было известно. Ни ламп, ни чего-то другого, могущего быть источником зелёных лучей, нигде не обнаруживалось. Казалось, сам воздух светится по неизвестной причине.

Откуда-то снизу тянуло прохладой, но не замогильной, не той, что казалась бы естественной для этого места. Ветерок был свежий, насыщенный еле уловимыми ароматами экзотических пряностей и плодов.

Наконец лестница кончилась, и Нистратов очутился в длинном коридоре. Он был не то чтобы узок, но не широк точно. Елисей Никанорович позвал негромко:

– Эй, кто-нибудь?

Подождал с минуту и не получив никакого ответа, он осторожно пошёл по коридору, рассматривая на стенах странные рисунки, похожие на фракталы. Нистратов готов был поклясться, что эти хитросплетения линий и цветов, фантастические брызги и повторяющиеся круги на стенах он уже видел. Где и когда, не знал, но чувство было столь неподдельным и будоражащим память, что Елисею стало не по себе.

Он шёл по изгибающейся кишке коридора и достиг наконец двери с табличкой «Собрание» и чёрно-белым китайским знаком «Инь – Ян». Открыв её, он попал в освещённый ярким дневным светом зал. Тут его бросило в жар.

Зал был не пуст. Было в нём множество разного вида существ. Одни сидели на скамейках, расставленных рядами, кто-то стоял у стен, кто-то парил под невысоким потолком. Когда Нистратов вошёл, несколько присутствующих повернулись в его сторону и оценивающе посмотрели на бледного посетителя. Среди них, например, был человек с птичьей головой, похоже, соколиной. Он как-то странно подмигнул Нистратову круглым чёрным глазом и ухмыльнулся совершенно по-человечески. Другое существо, сияющее ослепительным светом, увидев Нистратова, вдруг погасло и, словно испугавшись, моментально затерялось в толпе. Некоторые из обративших на него внимание были и самые что ни на есть настоящие космические пришельцы, подробно описанные жёлтой прессой и показанные фантастами – кинематографистами. Высокие, под два метра, с серой кожей и огромными тараканьими глазами, они стояли в стороне и о чём-то перешёптывались, открывая полосочки-рты беззвучно, как аквариумные рыбки.

Впереди, за головами собравшихся, Нистратов увидел трибуну с таким же, что и на двери, чёрно-белым символом равноденствия, и президиум, состоящий наполовину из людей, а наполовину не пойми из кого. Среди приличного вида граждан человеческой расы сидело розовое

жирное мурло, похожее на кальмара, которое что-то объясняло усатому старичку и опасливо посматривало в зал вытаращенными жёлтыми глазами на шевелящихся стебельках. А слева, с краю, восседала натуральная обезьяна, в отделанной сияющими драгоценными камнями короне и важно морщила косматую рожу.

За трибуной стоял человек, совершенно лысый, в красном вызывающем пиджаке и, размахивая руками, горячо, с энтузиазмом вещал:

– …это совершенно недопустимо! Такая халатность может повлечь за собой последствия невероятного масштаба, и нам всем придётся работать сообща! Вы же понимаете, что может произойти, если мы сейчас начнём, прикрываясь мнимыми причинами, игнорировать ситуацию? Сейчас, как никогда, на карту поставлено…

Нистратов понял, что он спит и снова видит сон. В действительности такого существовать просто не могло. Он дважды ударил себя по щекам, выронив из рук сумку, которая глухо ударилась об пол. Звук получился на удивление громким, таким, что оратор за трибуной сбился и, замолчав на полуслове, прищурился в направлении Елисея Никаноровича.

– Вы кто? – деловито крикнул лысый в пиджаке.

– Я? – опешил Елисей и попятился, увидев, как весь зал вперился в него сотнями разнообразных любопытных глаз.

– Вы как сюда попали? – не отставал лысый оратор, отсвечивая натянутой на лбу кожей.

– Я… случайно… – прохрипел Елисей, чувствуя слабость в ногах и головокружение.

«Случайно???», «Как так???», «Аниплисировать его надо!!!» «Это человек?!..» – послышался нарастающий гул в зале. Голоса были удивительные и необычные, ещё невообразимее, чем существа, которые их произносили. При этом все надвигались на него плотной стеной. Выглядело это жутко. В высшей степени кошмарно. Кто-то тянулся к Елисею длинным извивающимся хоботом, кто-то коротенькими кривыми ручонками, кто-то смотрел дрожащими от ненависти глазами так, что внутри Елисея холодело, словно он проглотил снежный ком.

– Случайно???!!! – прогремел оратор нечеловеческим, вибрирующим, как пила, голосом.

– Меня сумку просили принести! – вспомнил Елисей, подозревающий, что сейчас его лишат жизни. – Хай Хейль! С собакой! – кричал ополоумевший от страха исследователь кургана. – То есть Хель Хай! Забыл я, как его… И старик с хвостом! Маг! Это они всё, я ни при чём!..

Приводя оправдания, Нистратов чуть не заплакал. Он схватил сумку и, прижав к груди, отступал, пока не упёрся спиной в стену. Тут он заметил, что толпа существ остановилась и, расступившись, образовала проход, по которому поспешно семенит к нему лысый в пиджаке. Когда он оказался возле Нистратова, тот был близок к смерти. Холодный пот струился по его вискам, язык онемел, и все члены стали ватными.

– Ну наконец-то! – обрадовано воскликнул оратор, подойдя вплотную к Елисею. – Что же ты так долго?

Елисей, не веря, что остался жив, заморгал часто-часто, и дрожащим от волнения фальцетом проскулил:

– Что всё это значит?

Он увидел, как из толпы вышел тот самый человек с головой сокола и, расплывшись в нелепейшей птичьей улыбке, похожей на перевёрнутую вверх дном пирамиду Хеопса, радостно проскрипел ржавой пружиной:

– Носфературс! Здравствуй, друг!

Водка

Утром прошёл дождь, чистый и свежий, от этого листва на деревьях стала такой зелёной, будто только сегодня вылупилась из почек. Из форточки в комнату втягивался нежный ветерок, чуть покачивая занавеску. Холодильник стоял на своём любимом месте у стены, урчал, словно сытый тигр, и в дрёме заливал в конденсатор щекочущий нутро ток. Василий вошёл в кухню, налил в чайник воды и, когда тот вскипел, заварил себе крепкого чаю. Он сел на табурет и, задумавшись о чём-то своём, закурил, прихлёбывая из кружки дымящийся напиток.