Москва слезам не верит

Черных Валентин Константинович

– А как же дальше?

– Как-нибудь!

– Ты тогда объясни все Изабелле.

– Может быть, – согласилась Катерина. Ей не хотелось думать, что будет через два дня или через два месяца. Что будет, то будет!

Катерина приехала на фабрику, увидела Леднева, он ругался с бригадиром слесарей, который не дал наладчиков в ночную смену, поэтому половина станков с утра не работали.

– Успокойся, – Катерина улыбнулась Ледневу, погладила его по плечу. Леднев почему-то смутился, посмотрел на нее внимательно и с удивлением спросил:

– А чего ты сегодня такая

красивая?

– Только сегодня? – переспросила она.

– Всегда, но сегодня особенно…

Катерина улыбнулась ему и пошла договариваться с бригадиром. Опытного наладчика она отправила на совсем старые станки, а сама вместе с молодыми слесарями перешла на регулировку прессов. У нее все получалось в этот день. Она никогда еще не испытывала такого спокойствия и умиротворенности. Она не торопилась, в столовой встала в самый конец очереди. Почему мне так хорошо, думала она. Ведь ничего не изменилось в моей жизни! Может быть, изменилось?

Может быть, я теперь не буду одна? Если я перееду к Рудольфу, то нам, наверное, выделят маленькую комнату. Теперь разрешено вступать в строительные кооперативы. И Рудольф, и она во время отпуска могут поехать со строительным отрядом на заработки. За два года вдвоем они могут скопить на первый взнос.

Вечером она и Людмила пылесосили квартиру, перетирали книги.

Утром Людмила собрала свои вещи и уехала в общежитие.

– Чтобы не расстраивать хозяйку, – пояснила она. – Увидит меня, потом весь вечер будет проверять наличие вещей, а вдруг что-нибудь стащили.

– Изабелла не дурочка, – возразила Катерина.

– Не дуры как раз самые недоверчивые. Я бы и сама проверила, если бы в моей квартире кто-нибудь прожил месяц.

Тихомировы приехали на такси, привезли с юга виноград, груши, персики. Поужинали вместе, и академик удалился в свой кабинет читать накопившиеся за месяц газеты.

– Мне надо тебе кое-что рассказать, – сказала Катерина.

Изабелла насторожилась, но, когда Катерина стала рассказывать о Рудольфе, поудобнее устроилась в кресле, налила себе и Катерине ликеру и, не перебивая, выслушала весь ее рассказ.

– Что же мне ему сказать? – спросила Изабелла.

– Что мы переехали к бабушке. Рудольф будет звонить в общежитие.

– А признаться не хочешь?

– Хочу, но боюсь… Может быть, чуть позже.

– Признавайся, – посоветовала Изабелла. – Запутаешься.

– Может быть, и признаюсь при следующей встрече, – согласилась Катерина.

– Вот что, – решила Изабелла. – Я скажу, что вы уехали на каникулы в деревню.

– А если он спросит в какую?

– Я не обязана отчитываться перед незнакомым мне человеком.

– А почему я уехала и не позвонила?

– Не дозвонилась. На квартире у него нет телефона, а на работу не дозвонилась. Занято было. Пожалуйста, я могу тебе подыграть. Пригласишь этого Рудольфа к нам, поужинаем, я посмотрю на него, послушаю. Нынешние молодые устроены не так уж и хитро. В конце концов, он тоже не принц датский. После можешь сказать, что родителям, то есть нам, он не понравился, и встречайся с ним где угодно.

– Где? – удивилась Катерина.

–

Это уж его заботы, – ответила Изабелла. – Он мужик, он должен организовать. Можно снять комнату, взять ключ у приятеля. Миллионы в таком положении, выкручиваются. У меня до академика был роман. И он брал ключ от квартиры у приятеля, и я у подруг.

– У меня нет подруг с отдельными квартирами.

– Не бери в голову, – отмахнулась Изабелла. – Это его проблемы. На этом, кстати, мужик проверяется. И насколько любит, и насколько оборотист.

Рудольф в этот вечер работал на «Теленовостях» почти до полуночи.

Катерина из метро позвонила в комнату телеоператоров, позвала Рудольфа и назначила свидание на завтра. Рудольфу хотелось поговорить, но у автомата уже выстроилась очередь, и она закончила разговор, сказав на всякий случай, что звонит от подруги, чтобы он не трезвонил в квартиру академика.

На следующий день они встретились у памятника Пушкину, прошлись по улице Горького, свернули на Садовое кольцо, дошли до высотного дома на площади Восстания.

– Может быть, ты познакомишь меня с родителями? – предложил Рудольф.

– Чуть позже, – пообещала Катерина. – Они только что приехали, отец простудился, и у нас дома пока никто не бывает.

– Подождем выздоровления! – согласился Рудольф.

– Кстати, может быть, мы с Людмилой уедем к родным отца в деревню. Все-таки каникулы, и хочется побывать на природе.

– А где эта деревня? – спросил Рудольф.

– В Псковской области, – ответила Катерина, что было правдой. Родственники ее отца жили в деревне Блины, в нескольких километрах от Красногородска.

– Замечательно! – обрадовался Рудольф. – У меня почти неделя отгулов, и я с удовольствием приеду в эти Блины. Ты оставь мне адрес.

– Обязательно оставлю, – пообещала Катерина. – Только мне вначале надо туда приехать, спросить родственников.

– Никого и ни о чем просить не надо, – ответил Рудольф. – Я сниму комнату в соседней избе. Псковская область – не Сочи, не думаю, что это будет дорого.

– Можно и так, – согласилась Катерина. – Но это мы решим чуть позже.

Рудольф поцеловал ее, не обращая внимания на проходивших мимо них жильцов дома. Она бросилась в подъезд, поздоровалась с вахтершей, поднялась на лифте на восемнадцатый этаж, посидела на лестничной площадке несколько минут, за это время Рудольф наверняка уже дошел до метро и уехал.

Сама она пошла к метро, не торопясь, зная, что в этот вечер уже ничего не произойдет. В общежитии она разогреет макароны на подсолнечном масле. Антонина и Людмила наверняка сидят в красном уголке у телевизора, она почитает «Милый друг» Мопассана. В школе Катерина пропустила этот роман, читала в основном то, что требовалось по программе, Мопассан же в программу не входил. Теперь, когда она провалилась в институт и у нее был небольшой перерыв, пока она снова начнет готовиться, можно позволить себе почитать то, что читали другие. К тому же это был роман о мужчине, а ее в последнее время стало интересовать, что думают мужчины о женщинах и женщины о мужчинах.