Москва слезам не верит
Шрифт:
– Что вы мелете ерунду!
Катерина среагировала мгновенно:
– Я только сегодня мелю, а вы каждый день. Вам и на фабрике кличку дали – Емеля. Вы же знаете пословицу: мели, Емеля, твоя неделя.
Зал встретил ее выступление хохотом и аплодисментами.
– А еще у кого какие клички есть? – вкрадчиво спросил из президиума главный инженер.
Понимая, что в вопросе подвох, Катерина посмотрела на директора – тот едва заметным движением головы показал, чтобы она сходила с трибуны. Катерина и сама почувствовала, что лучше уйти сейчас, на смехе и аплодисментах.
– Вы не ответили на мой вопрос!
– Про вас я скажу в следующий раз, – пообещала Катерина.
И в зале снова засмеялись.
– Я-то подожду до следующего раза, – усмехнулся главный инженер. – Но, может быть, вы скажете партийному собранию, какая кликуха у нашего парторга?
– А что такое кликуха? – не поняла Катерина.
– В уголовном мире так принято, – пояснил главный инженер. – Там называют не по фамилии, а по кликухе. По кличке, значит.
– Спасибо, – сказала Катерина. – Я этого не знала. Но у нас на фабрике уголовников нет. А вот Кирилловича, нашего парторга, на фабрике между собой зовут «рулевой».
– Почему? – удивился главный инженер.
– Как почему? – тоже удивилась Катерина. – На всех плакатах написано: «Партия – наш рулевой». Значит, парторг – рулевой.
Зал снова засмеялся. Она посмотрела на директора, он тоже смеялся. И Катерина спустилась в зал.
Катерина быстро разобралась в партийных правилах. Без согласования с парторгом директор не мог никого из членов партии ни назначить, ни уволить. И самого директора утвердили на бюро горкома, и только после решения горкома министр легкой промышленности издавал приказ о назначении. Она поняла, что такое номенклатура. Начальник цеха был номенклатурой райкома, директор – номенклатурой горкома партии. Партийные органы контролировали движение по должностям.
После собрания Леднев ее предупредил:
– Ты особенно не цепляй главного инженера. Без его согласия тебя никогда партком не утвердит. С начальниками цехов в основном он работает.
Когда Катерину принимали из кандидатов в члены партии, главный инженер не проголосовал ни за, ни против, он воздержался. Это было предупреждением. Она вступила в первую в своей жизни интригу. Как комсорга цеха, ее выбрали на пленум райкома комсомола. Однажды на пленуме в буфете она услышала, как секретарь райкома уговаривал молодого инженера с судоремонтного завода перейти в райком на должность заведующего отделом промышленности. Инженер отказался. И Катерина сразу смекнула – это место для Киселевой. Она поделилась своими соображениями с Ледневым. На следующее утро директор, зайдя к ним в цех, сказал Катерине:
– Хорошая идея!
Катерина не знала, с кем говорил директор, но после обеденного перерыва в цех позвонили из райкома комсомола и попросили к телефону Киселеву. Через неделю Катерину назначили исполняющей обязанности начальника участка. Когда Леднев ушел заместителем к директору, директор назначил ее исполняющей обязанности начальника цеха.
Впервые в жизни Катерину вызвали в райком партии. Прежде чем подняться на третий этаж – два первых занимали райисполком и райком
Киселева, увидев ее, насторожилась.
– Есть проблемы? – спросила она.
– Есть, – ответила Катерина. – Боюсь.
– Чего боишься?
– Райкома. Первый раз иду. Не знаю, что спросят, что отвечать.
– А зачем вызвали?
– Леднев в заместители директора ушел. А я сейчас исполняю его обязанности.
Киселева задумалась. Катерина понимала, что та прокручивает варианты: и фабрику, и соотношение сил на фабрике Киселева хорошо знала. И Катерина понимала, что в райкоме обязательно поинтересуются мнением Киселевой о ней. Если она пойдет со мной к секретарю, значит, вредить не будет, решила Катерина. Если не пойдет… Киселевой ведь ничего не стоит снять телефонную трубку и сказать все, что она думает о Катерине, а ничего хорошего она о ней не думает. Но и Катерина может выступить на очередном пленуме райкома комсомола. А Киселева знала, как Катерина может высмеять. И вдруг Киселева спросила:
– Это ты сказала директору, что в райкоме ищут заведующего отделом промышленности?
– Я Ледневу сказала…
– А Леднев решил от меня избавиться?
– Наоборот, – ответила Катерина. – Всегда хорошо, когда наверху есть свой человек. Я думаю, это только начало. Ты еще в ЦК партии будешь. Что ты – хуже Фурцевой? И моложе, и красивее.
Лесть должна быть грубой, вспомнила она слова директора, тогда она легко доходит. И Киселева рассмеялась.
– Пошли, – пригласила она.
Киселева провела Катерину в кабинет заведующего отделом промышленности.
– Это Тихомирова. С галантерейной фабрики. У меня мастером работала.
Заведующий отделом, мужчина лет тридцати пяти, был одет в синий костюм с малиновым галстуком. Катерина давно отметила, что мужчины из партаппарата предпочитают синие костюмы и серые или малиновые галстуки.
– Ее просил второй зайти, – сообщил заведующий.
– Мне с ней пойти? – спросила Киселева.
– Я пойду, – сказал заведующий.
Заведующий оставил Катерину в приемной и прошел в кабинет второго секретаря. Секретарша, молодая девица, что-то печатала и даже не посмотрела на Катерину. Включилось переговорное устройство, и Катерина услышала:
– Пусть Тихомирова войдет!
– Идите, – обратилась секретарша к Катерине.
Катерина открыла одну дверь, потом вторую и вошла в кабинет. За столом сидел грузный высокий мужчина.
– Здравствуйте, Катерина Александровна. – Он вышел из-за стола и пожал ей руку.
То ли заранее посмотрел мою анкету, подумала Катерина, то ли запомнил, как я выступала против начальника цеха.
– Ну и память у вас, Александр Иванович, – с уважением отметила Катерина.
– Да и ты памятливая, – ответил секретарь.
– Вас один раз увидишь и на всю жизнь запомнишь. Таких, как вы, один на тысячу.
– На сотню, – снизил секретарь и спросил нарочито строго: – Что-то ты больно быстро карьеру делаешь?
– Я способная, – улыбнулась Катерина. – Или вы хотите сказать, что меня кто-то подталкивает?