Москва слезам не верит
Шрифт:
– Как говорит один мой знакомый, знаменитые и богатые мужчины старыми не бывают, – заключила Людмила.
– Ой, Людка, ты неисправима, – вздохнула Антонина. – Хорошего мужика надо самой делать, а не готового получать.
– Ты сделала? – спросила Людмила.
– Я сделала, – с грустью ответила Антонина, – Николай – бригадир электриков, хороший семьянин, хороший отец для сыновей, не пьет, ну, по праздникам только немного.
– И после бани, – напомнила Людмила.
– После бани тоже, – призналась Антонина, – но это их законное мужское право.
– Привет, девочки! – Перед ними стоял Гурин – в костюме, при галстуке.
– Сереженька! – обрадовалась Антонина. – Присаживайся. Сейчас обедать будем.
– Антонина, – предупредила Людмила, – если он останется, я тут же уезжаю.
– Не надо уезжать, – сказал с достоинством Гурин. – Я сам уеду. Деньги, которые я тебе задолжал, переводом пришлю. Всех приглашаю в гости в Челябинск, мне там квартиру обещают отдельную. А пока – ауфвидерзеен. – И Гурин, стараясь идти прямо по дорожке, двинулся к калитке.
– Зачем ты с ним так? – огорчилась Катерина.
– Можешь позвать обратно, – предложила Людмила. – И весь день слушать пьяный бред, каким он был замечательным хоккеистом.
– Он действительно был замечательным хоккеистом, – добавила Катерина.
– Потому что он был таким замечательным, слишком многие с ним и хотели выпить на брудершафт. А теперь имеем, что видела. Все, кончился Гурин.
– Погоди ты его хоронить-то, – вступилась Антонина.
– Его без меня хоронить будут, – жестко ответила Людмила. – И закрыли этот вопрос.
Хлопнула калитка, и все увидели, что на участок вошла девушка. Черноглазая, стройная. К ней бросился Геннадий, подошел Николай.
– Кто это? – спросила Людмила.
– Марина, – почему-то шепотом ответила Антонина. – Геннадия невеста. На этот раз вроде бы всерьез.
Обедали на веранде. У всех давно уже были свои собственные места. Во главе стола сидел Николай. Одну сторону занимали Людмила, Катерина и Анна Кузьминична, противоположную – Антонина и сыновья. Теперь к ним присоединилась Марина. Девушка оказалась нестеснительной – охотно отвечала на все вопросы. Отец – директор магазина, мать – врач-протезист. Сама она училась на первом курсе торгового института. Трудно тебе придется, мальчик, пожалела Геннадия Катерина. Не будешь соответствовать стандартам этой семьи – быстро выкинут. Джинсы на Марине были не за пятьдесят рублей, а минимум за двести, такие она Александре купить не могла. Антонине и Николаю Марина явно нравилась. Николай разлил водку, женщины выпили с удовольствием, отказалась только Анна Кузьминична, Марина предпочла вино, которое сама же и привезла. Николай быстро захмелел. Антонина пыталась его удержать.
– Кто здесь хозяин? – спросил он строго.
– Ты, конечно, – поспешно ответила Антонина.
После обеда Николай повел Марину по участку, показывая яблони, кусты малины, смородины, крыжовника. Двадцать лет назад его отец так же водил по участку Антонину и показывал места, где вырастет грушовка, антоновка, где будет малина, смородина. Теперь все это было, только отца уже не было.
После обеда подруги мыли посуду. Тоже привычный ритуал.
Людмила, протирая посуду, спросила Катерину:
– А ты чего никогда не пригласишь Петрова на дачу?
– Хотелось бы на него посмотреть, – добавила Антонина.
– Смотреть особенно не на что, – заметила Людмила, – но не дурак и веселый.
– Нет больше Петрова, –
– Может, и правильно, – согласилась Людмила. – Иногда мужика надо подержать на расстоянии, чтобы больше ценил.
– Может, ты слишком требовательна к мужикам? – предположила Антонина. – А ты просто влюбись, и все!
– Не получается, – возразила Катерина. – Да где они, мужики-то? Выродились все. Скучные, нерисковые, скупые. Ты посмотри, кто сейчас в кино, в театры, на выставки ходит? Одни же бабы. А эти – домой, на тахту и к телевизору. Сорока еще нет, а животы уже отрастили. Мятые какие-то. Ботинки нечищеные.
– А ботинки-то при чем? – удивилась Антонина.
– Терпеть не могу, когда мужик в нечищеных ботинках. Сразу весь интерес пропадает.
– Тогда тебе надо за военного замуж выходить, – заметила Людмила. – Их еще в училище приучают ботинки чистить.
– Смешно, – сказала Катерина. – Нам уже о внуках пора думать, а мы все о любви. Ну какая любовь в сорок лет? Это только в молодости смотришь на него, и хочется только одного: чтобы он подошел и познакомился.
– Я всегда сама знакомлюсь, – сказала Людмила. – Такое дело случаю доверять нельзя.
– Опытные мы слишком и знающие уже, – вздохнула Катерина. – Я смотрю на мужика и все про него понимаю. Мешочки под глазами, значит, почки: или пьет, или пил. Бледноватый, значит, уже есть стенокардия или вот-вот появится. По его костюму и ботинкам я могу определить, какую он зарплату получает.
– Очень ты все-таки требовательная, – решила Антонина.
– Да не требовательная. Я на малое согласна. Но и этого малого не получается.
– Может, с Николаем поговорить? – предложила Антонина. – У него много приятелей. – Но тут же засомневалась: – Нет, они все женатые.
– Какая разница – женатый или неженатый? – возразила Катерина.
– Ты что же, семью будешь разбивать?
– Что значит разбивать? Если разбивается, значит, не семья, а если семья, то все равно не разобьешь.
– Ну, ты не права, – заметила Людмила. – Мужики тоже иногда увлекаются, и тогда он ради тебя и в огонь, и в воду, и семью разобьет.
– Было у тебя такое? – спросила Катерина.
– По полной программе не было, – согласилась Людмила.
– Вот именно. Увлекаются на вечер, некоторых хватает на месяц. У сегодняшних мужиков вместо мозгов электронно-вычислительные машины. Как только надо что-то решать окончательно, тут же эта машина включается и начинает перебирать варианты. С ней, конечно, хорошо, но к жене я уже привык. Она борщ хороший готовит. Некрасивая, конечно, зато ни она на мужиков не засматривается, ни мужики на нее. Опять же квартира. Разменивать жалко, дети все-таки. А вещи на свои кровные куплены, много лет собирал на гарнитур, на телевизор, а тут взять и все бросить. А делить вроде совестно. А, пусть все остается как есть!
– Грустную ты картину нарисовала, – вздохнула Людмила.
– Надо просто вовремя замуж выходить, – подвела итог Антонина. – Даже если и есть недостатки, к ним привыкаешь. Главное все-таки, чтобы был мужиком в доме. Чтобы можно было на него опереться. Мне, конечно, неудобно перед вами, но мне повезло. И ведь не самая умная и не самая красивая.
– Ты замечательная, – призналась Катерина. – Ты лучшая из нас.
– Есть один недостаток у нее, – задумчиво сказала Людмила.
– Какой? – спросила Катерина. – По-моему, нет ни одного.