Москва тюремная
Шрифт:
Головкин затравленно взглянул на собеседника и тут же отвернулся.
— Что?
— Сейчас следак твой поедет к Генеральному прокурору, возьмет санкцию и сделает «разморозку». Убийство как-никак — сам понимаешь.
— А что такое «разморозка»? — дрогнувшим голосом спросил Сергей. Вор улыбнулся:
— Ну, типа лекарства такого. И не хочешь говорить, а все расскажешь. Ты о Чикатило слыхал?
— Ну да. — Головкин немного оживился, и это оживление не осталось незамеченным собеседником. — Я о его деле из газет узнал, следил, что и как...
—
После этих слов Сергей почувствовал: волна страха накрыла его с головой. Язык мокрым кляпом залепил гортань, в голове шумело, колени предательски задрожали...
— Так что же мне делать?
— Послушай, — неожиданно в голосе татуированного собеседника зазвучали нотки приязни, — а Чикатило-то не расстреляли.
— Как? А в газетах писали...
— Ты еще о телевизоре расскажи. Он теперь или в Сычевке, или в Казани.
— А что там?
— В Сычевке — специальная психбольница для особо опасных преступников. Понимаешь — по приговору суда они как бы преступники, но расстреливать их по закону нельзя, потому что они еще и вроде как психи. В Казани — тоже психбольница. И тоже для таких.
— И что?
— А то: если ты признаешься в одном или в двух убийствах — тебя точно расстреляют. Потому что выходит, что ты здоров. А если признаешься во всем, что на тебе висит, — может быть, и выживешь. Так что пиши явку с повинной на имя Генерального прокурора: мол, не ведал, что творил, рассудок потерял. И в конце обязательно укажи: помогите мне излечиться, я еще могу быть полезным для нашего общества... Да и «явка с повинной» тебе зачтется.
Допросы начались уже с двадцать первого октября. За день до этого Головкин действительно написал в Генпрокуратуру «явку с повинной», в которой детально описал: когда убивал, где убивал, чем убивал, что вытворял с живыми и мертвыми.
Следователя прокуратуры по особо важным делам трудно чем-нибудь удивить. Но признания маньяка-садиста звучали столь откровенно, что даже самые опытные следаки с трудом удерживались, чтобы не придушить мерзавца прямо в кабинете.
ИЗ ПОКАЗАНИЙ ОБВИНЯЕМОГО ГОЛОВКИНА С.А. НА ДОПРОСЕ ОТ 28.10.1992 ГОДА:
(...)
... продолжая удерживать труп в прежнем положении, сделал надрезы кожи в области плечевых костей рук, голеней ног и стал снимать с него кожу. Местами я кожу изнутри подрезал, а местами просто сдирал. В общем, снял кожу единым лоскутом и изнутри посыпал солью, которую специально для этой цели принес с конюшни манежа. Это я сделал для того, чтобы подольше сохранить кожу, просто решил попробовать, что получится. До этого таким образом я снимал шкуры с павших лошадей.
(... )
... чем больше жертва вызывала у меня симпатию, тем больше мне хотелось манипулировать с ней, с ее телом, больше резать, вырезать...
Его отвезли в Горки, в гараж — он сам вызвался продемонстрировать свою пыточную. Видеокамера оператора следственной группы тщательно фиксировала предметы, выносимые из подвала: топоры, молотки, шила, ножи с причудливо изогнутыми лезвиями, хирургические ножницы, шприцы, ремни, веревки, детские вещи со следами засохшей крови. Затем появились человеческий череп с подсохшими лоскутами мяса и небольшое цинковое корыто с какой-то темной массой на дне.
Головкин, правая кисть руки которого была пристегнута наручниками к руке омоновца, словно завороженный, смотрел на корыто.
— Что это? — удивленно спросил один из оперативников.
— Кровь, — спокойно ответил маньяк. — Я ее с последних пацанов, со всех троих, в корыто нацедил, а потом паяльной лампой выжег... Просто хотел узнать, что из этого получится.
ИЗ МАТЕРИАЛОВ УГОЛОВНОГО ДЕЛА № 18/58373-86:
(... )
... после нескольких насильственных половых актов Головкин связал подростку руки и удушил его, перекинув веревку с петлей через ступеньку лестницы.
Затем, убедившись в смерти ребенка, подвесил его за ноги на вделанный в стену крюк, отрезал нос и уши, отчленил голову, нанес множество ударов ножом по туловищу, вырезал внутренние и половые органы. При помощи анатомических ножей и топора расчленил труп, вырезал мягкие ткани, поджарил их на паяльной лампе и съел. Части тела, кроме головы, вывез в лес и закопал. Отчлененную голову убийца хранил в гараже.
Он вскрыл черепную коробку, выжег паяльной лампой мозг, отсепарировал мягкие ткани, а в дальнейшем демонстрировал череп Сергея П. другим жертвам для запугивания...
В тот же день маньяк отвез оперативников и следователей к путевому указателю «Звенигородское лесничество», где показал яму — ту самую...
Он больше не отпирался, не пытался покончить жизнь самоубийством. Его даже перевели в одиночную камеру, и об этом маньяк сильно жалел: ему так не хватало того самого «вора», который помог советом написать «явку с повинной»...
В глазах Головкина засветилась надежда. Он рассказывал все, что только мог вспомнить, пытливо заглядывал в глаза оперов и следаков, с трудом удерживаясь, чтобы не спросить: ведь теперь, когда я все сказал, меня точно не расстреляют? Ведь психов вроде меня не расстреливают, правда? Куда меня повезут: в Сычевку или в Казань?
ИЗ ПОКАЗАНИЙ ОБВИНЯЕМОГО ГОЛОВКИНА С.А. НА ДОПРОСЕ ОТ 22.10.1992 ГОДА:
Закончив с расчленением одного, я заставил другого пососать еще раз мой половой член и, по-моему, пытался совершить с ним акт мужеложества. Перед тем как совершить убийство, я повесил его с помощью веревки за руки на крюке. При этом я использовал и кольцо металлическое, которое затем обнаружили в моем рыбацком ящике. Я его надел на крюк, сделал петлю, накинул мальчику на шею и пропустил веревку через это кольцо. Все это я сделал с тем, чтобы придушить его, если вдруг он вздумает кричать. Закончив все эти приготовления, я сообщил, что буду на груди его выжигать нецензурное слово...