Москва закулисная-2 : Тайны. Мистика. Любовь
Шрифт:
Рецепт последней приводим для любопытствующих: одна бутылка водки на две бутылки пива, 400–500 г сахара, 6 яиц. Яйца с сахаром вводятся, чтобы хотя бы частично коагулировать наиболее вредные сивушные масла, возникающие при соединении водки с пивом. Варится как пунш.
Изящное словечко «крамбамбуль» — не столь безобидно. Оно — прямая дорога к алкоголизму в тяжелых формах, что Островский весьма успешно доказал на примере Аполлоши Мурзавецкого, спивающегося в свои 24 года именно этой гадостью.
Так почему реквизитор — человек мирного занятия — держит в руках человеческую жизнь? Вернемся в «Современник». 1975 год. В зале возбуждение, какое бывает
За сценой, естественно, суета. Все на нервах. Реквизитор заряжает предметы, которые работают в спектакле. Третий звонок. Тишина. Спектакль начался. Актриса Алла Покровская влетает за кулисы, чтобы глотнуть воды и потом на сцене прыснуть ею на пол — она мела пол. Схватила стакан, глоток и… крик, ужас. Оказывается, она перепутала и хватанула нашатырь, который для себя проготовила помощник режиссера — у нее болела голова и она нюхала его. Актриса сожгла слизистую, и ее увезли в больницу. Спектакль отменили. Слава богу, что ожог был не крайней степени и со временем у Покровской восстановился голос, она смогла нормально работать.
От несчастных случаев никто не застрахован. Поэтому реквизиторы, во-первых, знают пристрастия актеров и стараются им угодить. Например, Александр Калягин терпеть не может лимонад, и в день его спектаклей стараются обходиться без сладкого напитка. А Евгению Киндинову в качестве супчика скармливают персиковый компот. Но самое главное, и это во-вторых, — оберегают безалкогольное содержимое бутылок от самих артистов, которые иногда устраивают своим коллегам сюрпризы.
Нет, алкогольная тема в театре поистине неисчерпаема. Вот, скажем, вопрос — легко ли пьяного играть на сцене? Того самого, что принял водочки с лиссабончиком, залакировав все это крамбамбульчиком? На этот счет есть старый театральный анекдот: спектакль, за кулисами старый актер и молодой. «Чего дрожишь?» — спрашивает мастер. «Да мне пьяного играть». — «Велика беда: ты тресни стакан, и порядок». — «Я понимаю, но дело в том, что во втором акте мне трезвым выходить». Мастер поднимает палец: «А вот это, дружок, уже надо сыграть». А на самом деле…
— Сыграть пьяного — это высший пилотаж, которым владели единицы, — в один голос уверяют опытные артисты. И добавляют, что пьянство в театре — дело глубоко трезвое. Пьяный никогда не сыграет пьяного. В лоскуты пьяный актер будет скучен и неинтересен.
Ольга Аросева, актриса Театра Сатиры:
— Пьяного может сыграть каждый, более или менее удачно. Разница только в том, что у плохого артиста три штампа, а у хорошего — их двадцать восемь.
Мастерами алкогольного дела на сцене считались Анатолий Папанов, Зиновий Высоковский, Юрий Соковнин в Театре Сатиры, Осип Абдулов и Ростислав Плятт в театре имени Моссовета. Они подбирали уникальные краски, которые укладывали в мягкое пошатывание. Комики — именно они считаются лучшими исполнителями пьяниц — изобретали особые трюки. Так, Юрий Соковнин в одном из спектаклей выпивал особым способом: он прокатывал рюмку от уха по щеке и резко опрокидывал в рот. Эти манипуляции неизменно срывали аплодисменты.
Но непревзойденным мастером этого дела был абсолютно непьющий Владимир Лепко. В концертах он выступал с потрясающим номером «Лекция о вреде алкоголя». На сцену выходил деловой товарищ с портфелем и голосом зануды-лектора, честно отрабатывающего свою пайку, начинал читать: «Ной имел виноградники… Извините» и быстро уходил за кулисы. Возвращался, и зрители видели уже другого человека — повеселевшего и с большей
Михаил Державин, актер Театра Сатиры:
— Потрясающим «пьяницей» в театре был вахтанговец Николай Олимпиевич Гриценко. Я был маленьким, и они с отцом как-то взяли меня в театр. По дороге, помню, увидели, как какой-то пьяный спускался со ступенек. Через пять минут Гриценко на глазах у всех прекрасно показывал его. А потом какие-то краски перенес в театр.
Мастером опохмела можно назвать Евгения Лебедева из питерского БДТ, который в спектакле «Энергичные люди» показал непревзойденный образец утреннего тяжелого состояния. Помните? Утро. Душа горит. Выпить хочется, а ручонки-то… Тремор адский. И тогда Лебедев, используя полотенце как рычаг, доносит стакан до рта, не расплескав ни капли. При этом — гамма эмоций на лице: от полного отчаяния до глубокого физического удовлетворения.
Что интересно, великий актер никогда не скрывал, что алкоголь — не реквизит, а настоящий — помогал ему в работе над ролью. Ему долго не давался Рогожин в спектакле «Идиот». Зажим довел артиста до исступления. И тогда то ли по чьему-то совету, то ли эмпирическим путем он стал перед выходом выпивать 200 граммов коньяка. С одной стороны — вещь абсолютно в театре недопустимая. С другой — роль у Лебедева выходила отлично.
И тут мы вплотную подходим к важнейшей теме — ее исключениям и правилам: пить или не пить на сцене?
— Не пить! Категорически! — считает Олег Табаков. Он уверен, что именно это зло привело МХАТ к кризисному состоянию. И первыми шагами Табакова в Художественном театре в качестве его руководителя стало расставание с артистами (в том числе и хорошими), проштрафившимися по линии пьянства. Два года назад, когда легендарный МХАТ возил в Нью-Йорк «Три сестры», один актер исполнитель скромной роли — напился в самолете до того, что его с трудом провели через паспортный контроль. Этим дело не кончилось — он так запил, что ни разу не вышел на сцену, и его роль в пожарном порядке раскидывали между другими исполнителями. В конце концов его с трудом удалось пронести через таможню и погрузить в самолет, отправлявшийся в Москву.
А как же крылатая фраза: «Мы актеры, наше место в буфете»? А как же мхатовские старики? Это совсем отдельная страница Художественного театра, в частности и русского театра вообще.
— А вы хоть раз выходили на сцену под этим делом? — спрашиваю я артистов. Не каждый готов в этом признаться.
Борис Иванов:
— Надо сказать, что за всю жизнь я в театре был пьяным только один раз. Ко мне приехал фронтовой друг, предложил отметить встречу. «Да я не могу, у меня вечером спектакль», — отнекивался я. «Да брось ты, такой случай». Короче, мы выпили, и вечером я пришел на спектакль. Причем ролька у меня была маленькая я пел за кулисами. Спел и… меня развезло. Меня спрятали в гримуборной, чтобы я проспался. С тех пор у меня табу: театр, радио, машина и кино — ни грамма.
Про мхатовских стариков рассказывают легенды. Например, известно, что замечательный актер Алексей Грибов без ста граммов коньяка на сцену не выходил. А во время антракта, когда к артистам заходил режиссер, чтобы сделать замечание, они внимательно его выслушивали, с умным видом помешивая ложечками чай в стаканах. Режиссер не догадывался, что вместо чая там был коньяк. И все-таки ни у кого нет сомнения, что определение «великие мхатовские старики» — это отнюдь не натяжка. Они действительно были великими.