Мост через огненную реку
Шрифт:
Безумно хотелось поговорить с кем-нибудь, чтобы смыть мерзкое ощущение, оставшееся от встречи с Галеном. Он вышел на лестничную площадку – там, в темном углу, если приглядеться, можно было различить смутную тень. Это был Габриэль. Пограничник сидел на полу, вытянув длинные ноги и положив возле руки тесак. Энтони присел рядом на ступеньки.
– Что это вы ночью бродите, ваша светлость? – как обычно, без всякого почтения спросил Габриэль. – Я думал, вы спите давно…
– Тебя ищу. Генерал Гален деньги взять отказался.
– Еще бы он взял, – усмехнулся пограничник. – Тогда бы это был не он, а кто-то другой.
– И мы решили, что надо отдать их вам. Я бы в любом случае вас отблагодарил, но так будет лучше…
Пограничник не стал ни ломаться, демонстрируя бескорыстие, ни преувеличенно благодарить. Просто взял кошелек и сунул за пазуху.
– Спасибо, ваша светлость, – сказал он. – Мы, что бы о нас ни думали всякие там… не ради денег вас оттуда вытаскивали. Да и за деньги не ради всякого бы пошли. Но «спасибо» всегда приятно.
Энтони вспыхнул, вспомнив, что за всей этой суетой совершенно забыл о своих спасителях.
– Габриэль, прости меня, я вас даже не поблагодарил. Я… признаться, не в себе был. Спасибо вам всем… Братьям передай… и извинения, и благодарность!
– Передам, – кивнул пограничник. – А вы, ваша светлость, стало быть, с нашим генералом сегодня говорили?
– Говорил, а что? – нахмурился Бейсингем.
– Это хорошо… А то я к нему и сунуться боюсь. Как к двери подойду, он все ходит по комнате, ходит…
Габриэль снова откинулся к стене, а Бейсингем вернулся к себе в комнату. Спать по-прежнему совершенно не хотелось. Выпить, что ли? Едва он собрался выйти и кликнуть слугу, как в дверь постучали, и на пороге появился усатый капрал, не слишком трезвый и сияющий от радости.
– Ваша светлость! У вас свет под дверью, так я решился, хоть и поздно… Мы тут на радостях выпили. Сегодня, как вы и говорили, третий день. Так что я пришел.
– Ну и отлично! – обрадовался Бейсингем. – Тогда будь другом, принеси мне вина. И еды какой-нибудь прихвати, побольше… – он вдруг вспомнил, что забыт поесть, когда вернулся. Может быть, поэтому и не заснуть?
Артона ходил недолго. Вскоре он вернулся, неся бутылку и блюдо с хлебом и половиной жареного поросенка.
– Я мимо комнаты генерала Галена проходил, так он все ходит, – сообщил Артона. – Туда, сюда, как волк в клетке…
– Да какое мне дело, ходит он или сидит! – не выдержал Бейсингем. – Вы что, сговорились все, что ли?
– Потому что жалко его, ваша светлость! – горячо воскликнул капрал. – Не виноват он! Да если бы он мог с вами поменяться, то был бы самым счастливым человеком на свете! Ну так получилось…
– Да кто его винит! – окончательно потеряв терпение, стукнул кулаком по столу Энтони. – Дело же не в том, кто виноват. Дураки мы с ним были совершенно одинаковые, а уж что он себе там в голову вбил…
– Так ведь вы не знаете, что тут было, ваша светлость! Это вы его ни в чем не вините… А господа офицеры, им виноватого обязательно надо найти, они всю злость свою на него свалили.
– Что?! – И хмель, и усталость как рукой сняло, голова вмиг стала ясной. Энтони стремительно повернулся к капралу: – А ну, рассказывай…
Артона рассказал Энтони все, что происходило на поляне после возвращения Теодора.
– Вцепились в него, как волки. И уже здесь, в трактире… Все держатся вместе, а вокруг него пустое место, как будто он прокаженный. Ни один человек не подошел, ни из наших, ни из ихних. А ему ведь хуже всех, вы бы видели, какой он был! Он потом уже сел на лестнице, на ступеньке, возле самого верхнего коридора, и так там и сидел. А когда вы пришли, посмотрел, увидел, что все в порядке, и ушел потихоньку, пока вы его не заметили.
– Ты мне правду говоришь? – нахмурился Энтони. – Или это тебе у костра солдаты рассказали?
– Я весь вечер тут был и все сам видел! Это ведь я солдат в лес повел, вслед за вами…
– Хорошо, убедил. Сиди здесь. Поешь, тут на двоих хватит. Впрочем, погоди…
Он разрезал поросенка и хлеб, меньшую часть положил на тарелку и пододвинул Артона, а остальное взял и вышел в коридор.
За дверью комнаты Галена было тихо, должно быть, генерал наконец угомонился. Энтони остановился, прислушавшись.
«Ну и получишь ты сейчас!» – откомментировал голос.
«Да пошел ты!» – огрызнулся Энтони, перехватил поудобнее блюдо и толкнул дверь.
Действительно, Гален сидел у стола. Энтони вошел и поставил блюдо подальше, на другой край – вдруг этот сумасшедший еще скинет его на пол, с него станется…
– Ну, и что ты бесишься? – спросил он, не давая Теодору заговорить. – Как совершенно правильно заметили пограничники, дурость наша сегодня была одинаковой, друг друга стоим.
Гален молчал, мрачно глядя прямо перед собой.
– Кстати, они же сказали, – продолжал Бейсингем, – что тебя бы выкупить не удалось. Так что все к лучшему. Да не молчи ты, в конце-то концов!
Он взял Теодора за плечо. Тот вскочил как подброшенный, перехватил его руку, и Энтони потребовалась вся выдержка, чтобы замереть, не шелохнувшись.
– Ну, давай еще подеремся, – устало сказал он. – Будем завтра с битыми физиономиями, на радость обоим штабам…
Пальцы Галена разжались, и он снова опустился на табурет. Энтони сел рядом. «Нет, ну как же мне надоело возиться с ним!» – подумал он. То, что он сейчас скажет, говорить было нельзя, но если чем и можно привести цыгана в чувство, так это хорошей пощечиной.