Мост Мирабо [билингва]

Аполлинер Гийом

Жан Кокто, пришедший в тот день проститься с другом, впоследствии записал: «Красота его была столь лучезарна, что казалось, мы видим молодого Вергилия. Смерть в одеянии Данте увела его за руку, как ребенка». Если вспомнить, что именно Вергилий был певцом страстной любви, в которую безжалостно вторгалась современная ему жизнь с ее авантюрами и войнами, то эта метафора окажется не случайной и перекличка титанов, как и случается в культуре, обретет весомый и закономерный смысл.

* * *

Попытка представить лирику Гийома Аполлинера в двуязычном издании предпринимается, насколько нам известно, впервые. Попытка эта в определенном смысле рискованная, поскольку стихи Аполлинера далеко не всегда подходят для прямого адекватного перевода и нередко требуют особых решений — в языке и в подтексте, учитывая возможные реминисценции и поэтические аллюзии. Стихи Аполлинера открыты разным истолкованиям и прочтениям — в этом их сложность, в этом их притягательность для переводчика.

По-русски Аполлинер звучит уже почти семь десятилетий, начиная с блистательных

переводов Бенедикта Лившица; в разное время к лирике французского поэта обращались П. Антокольский и М. Ваксмахер, Э. Линецкая и Ю. Корнеев, М. Кудинов и Г. Русаков, А. Гелескул и Б. Дубин, И.Кузнецова и Н. Стрижевская… Переводчик настоящей книги признателен их работе и опыту, благодаря которым безусловно существует такое понятие, как «русский Аполлинер».

Здесь, в этой книге, читатель не найдет многих известных стихов Аполлинера, и это понятно: любому переводчику свойственно переводить прежде всего то, что его роднит с иноязычным поэтом. В настоящем издании больше представлен тот Аполлинер, который стал завершителем классического периода французской поэзии; певец «нового лирического сознания» должен стать достоянием будущей билингвы.

Тем более что двуязычные издания поэзии уже прочно вошли в наш литературный обиход, — основу этому положила вышедшая в 1969 году на французском и русском языках антология «Французские стихи в переводе русских поэтов XIX–XX вв.», составленная Е. Г. Эткиндом. В предисловии к антологии ее составитель, в частности, замечал: «Русская школа поэтического перевода основана на утверждении: непереводимость отдельных языковых элементов безусловна, но столь же безусловна переводимость поэтического произведения как целого, как словесно-художественной системы».

Научная, художественная и просветительская деятельность Е. Г. Эткинда сыграла значительную роль для многих, кто занимается переводом поэзии, в том числе для переводчика этой книги, который с благодарностью посвящает ее памяти своего учителя.

Михаил Яснов

PREMI`ERES PO'ESIES

Ранние стихотворения

(1896-1910)

PO'EMES DE LA JEUNESSE

Юношеские стихотворения

Au ciel

О ciel, v'et'eran v^etu de d'efroques, Apr`es cinq mille ans tu nous sers encor, Les nuages sont les trous de tes loques Le grand soleil est ta m'edaille d'or! Contemplant toujours les mondes baroques, N'es-tu pas lass'e du banal d'ecor? О ciel, v'et'eran v^etu de d'efroques! Apr`es cinq mille ans tu nous sers encor, Parfois l`a-haut tu dois rire de nous, Qui gesticulons, poussons des cris rauques Qui prions et nous tra^inons `a genoux Pour avoir la gloire ou d'autres breloques? О ciel, v'et'eran v^etu de d'efroques!

Небо [1]

О небо, ветеран в одних обносках, Ты служишь нам уже пять тысяч лет, Лохмотья туч торчат из дыр сиротских, Но солнце — орден, знак твоих побед. Глядишь на земли — что, не скучен лоск их Банальных декораций, пошлый свет? О небо, ветеран в одних обносках, Ты служишь нам уже пять тысяч лет. Тебе, должно быть, весело вверху От наших криков, жалоб, жестов броских: Тщеславье и другую шелуху Ты видишь в душах, низменных и плоских… О небо, ветеран в одних обносках!

1

Самое раннее из сохранившихся стихотворений Аполлинера. Датировано: «Канны, 1896» и подписано «Вильгельм де Костровицки».

Моrt de Pan

Flore et le chaud Ph'ebus revenaient sur la terre, Toujours les flots grondants se brisaient sur Cyth`ere, Et la blonde V'enus, ador'ee en ces lieux, Dans son temple 'ecoutait le chant des hymnes pieux. L'Olympe s'emplissait. Le Ma^itre du tonnerre Mandait tous ses enfants qui venaient vers leur p`ere. Une 'etrange terreur 'etait alors aux cieux; Les puissants immortels 'etaient devenus vieux. Mais tout `a coup le ciel s'ab^ime dans l'espace, Et la race divine en un instant tr'epasse, Cependant qu'une voix crie au monde confus: «J'esus va na^itre enfin et son r`egne commence; U na^it pauvre `a Bethl'eem; son royaume est immense: Pan! le Grand Pan est mort et les dieux ne sont plus!»

Смерть Пана [2]

С небес вернулся Феб; пора на отдых Флоре; К Цитере [3] ластилось раскатистое море, И белокурая пособница страстей Венера слушала, как гимн слагают ей. Олимп наполнился. Но Громовержец вскоре Обеспокоенно возвысил голос в хоре — Он перепуганных зовет своих детей: Грозит бессмертным смерть, грядет исход их дней! И небо вздрогнуло от слухов непривычных, И пробил смертный час для всех богов античных, И чей-то крик взлетел до самых облаков: «Родился Иисус! Его настало время! Бессмертен только он, рожденный в Вифлееме! Пан умер! Умер Пан! И больше нет богов!»

2

Подписано псевдонимом «Гийом Макабр».

В «школьном сочинении» о смерти Пана Аполлинер ссылается на известный миф, пересказанный Плутархом. Согласно позднейшим толкованиям мифа, смерть греческого бога Пана, покровителя природы, рожденного от земной женщины и не обладавшего бессмертием богов, осмыслялась в истории христианской культуры как конец язычества, связанный с явлением Иисуса Христа. Выражение «Умер великий Пан», относившееся к закату эллинской культуры, со временем стало означать вообще конец какого-либо исторического периода. В этом смысле и для самого Аполлинера, завершающего классический и открывающего новейший периоды в истории французской поэзии, стихотворение «Смерть Пана» приобретает символическое значение.

3

Цитера — прославленный в мифологии и литературе остров в Лаконийском заливе, на котором находился знаменитый храм в честь Венеры.

Aurore d'hiver

L'Aurore adolescente Qui songe au soleil d'or, — Un soleil d'hiver sans flammes 'eclatantes Enchant'e par les f'ees qui jouent sous les cieux morts, — L'Aurore adolescente Monte peu `a peu Si doucement qu'on peut Voir grelottante Rosir l'aurore p'en'etr'ee De la fra^icheur de la derni`ere v^epr'ee. Et le soleil terne, enchant'e, Se montre enfm, sans vie, Sans clart'e, Car les f'ees d'hiver les lui ont ravies, Et l'aurore joyeuse Heureuse, Meurt Tout en pleurs Dans le ciel 'etonn'e Quasi honteuse D'^etre m`ere d'un soleil mort-n'e.

Зимняя заря [4]

Заря-юница, О солнце грезящая, лишь о нем одном, — А зимнее светило чуть искрится, Как замороженное, в небе ледяном — Заря-юница Разгоняет мрак Так медленно, что можно видеть, как Она от холода багрится, И утренник ознобом обдает Еще не пробужденный небосвод. И вот На свет выходит тусклое созданье, Как будто зимних фей печальный хоровод Похитил у него сиянье. И юная заря, Еще горя, Но слезы утирая, Теряет краски, умирая На небе декабря, Которое, стыдясь, глядит уныло На им рожденное, но мертвое светило.

4

Первое появление псевдонима «Гийом Аполлинер». (В печати этим псевдонимом впервые был подписан рассказ «Ересиарх», опубликованный в 1902 г.)