Мост над черной бездной
Шрифт:
Олега никто не узнал – таких парнишек с рюкзачками тут полно, всех не запомнишь. Тогда Седов прикрепил фото Олега с номером своего телефона и заманчивым «Вознаграждение!» на столб, вокруг которого стояли машины, и отправился на автобусный вокзал. И там он тоже показывал фото, расспрашивал кассирш, уборщицу, бабулек, торгующих пирожками, продавщицу в ларьке. И снова никто не вспомнил Олега. Ничуть не разочарованный, Паша (а чего ждать в городе-здравнице?) прикрепил фото на доске объявлений, рядом с предложениями снять комнату.
На железнодорожном
С вокзала Седов приехал в «пансионат», заглянул в комнатку хозяйки. Тетка, тыкавшая пальцем в кнопки калькулятора, подняла на Пашу строгий взгляд, едва кивнула в ответ на его «здрасте!».
– А ваш-то знакомый удрал! – сообщила она. – Удрал, замарав полы кровью. Вот неряха! И на звонок не отвечает. Вы, как увидите его, скажите, пусть он больше у меня не останавливается…
– А если он к вам все-таки придет, вы мне сообщите, пожалуйста, – попросил сыщик, не намереваясь признаваться в том, чью кровь пришлось отмывать хозяйке.
Оставив ей свой номер, он вышел на улицу.
Там Паша прикинул, куда мог пойти ночью Олег. Направившись вверх по извилистой улице мимо частных домов и кованых решеток, ограждающих территории санаториев, он пришел бы в парк. И что бы он там делал?… А вот если он пошел вниз, то вскоре очутился бы на трассе, которая соединяла Курортный с ближайшими населенными пунктами, в том числе и с Гродином. Ему пришлось бы с часик пройтись, зато на трассе появлялся хороший шанс поймать попутку и укатить отсюда подальше!
Паша сел в «форд» и поехал в сторону трассы. Проехав до ближайшего поворота в город, сыщик заметил справа от машины, вдали, в ложбине, едва различимый знакомый силуэт – железнодорожный виадук, один из тех, плоских и широких, собранных из бетонных плит. К Немецкому мосту такого типа не так давно привозил Седова покойный ныне человек-паровоз Никита Львович Перцев.
Вспомнив о нем, Седов невольно вздохнул.
Вернувшись в дом Элли, Паша прихватил из бара бутылку виски и погрузился в размышления об Олеге и Артуре.
«А не захотел ли Олег отомстить не только брату за донос, но и отцу за строгость? – подумал вдруг Паша. – Услышал о проекте отца, который он воплощал вместе с подлым предателем Артуром, и разозлился. Придумал план, запасся реланиумом и веревкой и убил брата. Именно поэтому он оставил тело Артура на мосту. Вот тебе, папочка, получи!»
Час за часом – и пришедшая в голову сыщика идея стала казаться ему идеальным объяснением ситуации. Бутылка виски опустела наполовину.
… Эх, думал Седов, жизнь жестока. Какие планы были у Никиты Львовича! Как широко мыслил человек! Какие цели перед собой ставил! И ведь не стремление заработать больше денег им руководило, а только желание создать нечто важное и нужное: он хотел построить над черной бездной мост, вывести гродинцев из тупика. Воистину, о нем могли бы дети мемуары написать. Но тут всплывают чьи-то обидки, дрязги, одно неверное решение, продиктованное болью утраты, – и великие планы идут коту под хвост. Приходит смерть.
Теперь полуразрушенные Немецкие мосты стали памятником не только создателям Малогрязнушкинской железной дороги, но и Никите Перцеву. И знал об этом пока один только Паша Седов.
Появилась Элли, такая очаровательная и понимающая, с ласковыми руками, вовсе не наивная, не мертвая, не обманывающая. Паша стал делиться с ней своими предположениями, размахивать руками, сокрушаться уже не только по поводу расследования, но и по поводу железной дороги, которой никогда больше не будет.
– Детей жаль! – переживал Павел Петрович пьяно, но искренне. – Один убит, другой – убийца. Илья еще этот влюбленный…
Тут Элли и заключила его в объятия.
Упущенное обстоятельство
– Я согласен на мораторий в отношении темы твоего пьянства и твоего разгуляйства, – размеренно произнес отец Сергий. – Если я тебе нужен, давай поговорим.
Как это обычно и бывало, Пашка хотел рассказать о цели событий и своих мыслях, чтобы найти в ней перспективные линии, а лучшим собеседником для него был священник. Ради разговора с ним Седов приехал из Курортного на первом же утреннем автобусе, а теперь они сидели на лавочке за храмом.
Лето выдалось нежарким, поэтому даже на солнышке не припекало, и тучки в небе намекали на грядущий дождик. Сыщик закурил и начал свой рассказ.
Объяснив, почему он считает первым подозреваемым в убийстве Артура Перцева его брата Олега, вдруг предположил:
– Но что, если не он убийца?
– Почему?
– Чисто технически, представь себе: как он заставил Артура выпить реланиум?
– Под пистолетом, – подсказал священник и тут же припомнил: – Но на тебя он напал без пистолета. Почему? Может, шуметь не хотел? Или нет у него никакого оружия?
– Я тоже считаю, что пистолета у Олега нет. Те, кто неплохо знают его, считают добрым парнем и даже робким. Да и телосложение у него не атлетическое, такие люди редко нападают с ножом, если есть под рукой пистолет, – рассуждал Седов. – Но Олег набросился на меня в комнате, как я думаю, в панике, потому что его предупредили: сейчас к тебе придет рыжий тип, чтобы убить. Нет у Олега пистолета, я уверен!
Священник отогнал от лица назойливую муху и неожиданно спросил:
– А почему никто не интересуется обстоятельствами смерти того охранника, который любил Шекспира?
– Доказанное самоубийство, – наморщил нос Паша. – А что?
– Но чем он отравился?
– Честно говоря, я не знаю.
Теперь священник не скрывал сарказма:
– В твоей истории есть два человека, умершие от отравления. В одном случае ты толком не знаешь, чем отравился бедняга, а во втором известно только, что около тела нашли упаковку от реланиума, а больше ничего. Что, если?…
Павел Петрович похлопал ресницами.
– Илья и Артур ничем не связаны друг с другом, вряд ли знакомы.