Мост самоубийц
Шрифт:
– Мешки? – удивилась я.
Старушка охотно поделилась, закивав головой:
– Было-было. Ночью как-то просыпаюсь недели две назад – слышу бац! По звуку как мешок прилетел.
– А почему решили, что с чердака?
– Так ночью жильцы спят, да и кому это надо – кидать что-то с высоты. А я утром видела пыльные следы на лестнице – такая пыль только на чердаке. Надо залезть на чердак и проверить. Там должны остаться улики… Ходют и ходют. И вот теперь подозрительные лица в квартире Полины! – Старушка снова недовольно зыркнула на меня.
–
– Подозрительные? Да тут все подозрительные! – воскликнула старая следовательница, но тут же запнулась, как будто что-то припомнила: – Про Полину ничего плохого сказать не могу. Хорошая была девушка. Мужиков не водила. Только один был – Леша. Потом и с ним разошлась, уж отчего – не скажу. Но как-то… – старушка стала говорить медленнее, пытаясь яснее передать всплывшее воспоминание, – как-то я увидела, что она ругается на улице с каким-то бугаем.
– Бугаем?
– Здоровый дядька, брюнет, высокий. Лицо оплывшее. На вид за сорок лет, хотя, может, и меньше.
– И о чем они говорили?
– Я же не слушаю чужих разговоров! – возмутилась Ольга Михайловна.
– Ну вы же почему-то решили, что они ругались, – подсказала я.
– Верно. Он кричал на Полину! Я из окна не слышала весь разговор. Только одну фразу и помню: «Пикнешь, – мол, – пожалеешь».
– Пикнешь – пожалеешь? – повторила я. – Так и сказал? Интересно… – А когда это было?
– Давно было, в начале лета еще, – махнула рукой старушка, – но в остальном тихо у нее все было.
– И вы уверены, что это был не Леша? – спросила я.
– Нет, Лешу я знала. Это был кто-то другой. Я потом остановила Полину в подъезде, спросила – все ли у нее хорошо. Она сказала, что повода для беспокойства нет. Недоразумение, мол, произошло.
– Понятно.
– Но потом я этого бугая не видела больше, поэтому и не придала значения. Иначе сразу вызвала бы Петю!
Петр Иванович вздохнул:
– Это точно, вызвала бы.
– Спасибо, Ольга Михайловна, – поблагодарила я.
Старушка в ответ нахмурилась и что-то пробурчала себе под нос. Она все еще смотрела на меня с явным подозрением. Я наконец вняла мольбам участкового, и мы двинулись к выходу со двора, обходя лужи и кучи из бурых листьев, которые сгрудились у обочины.
– Вы зря обращаете внимание, – укорил меня участковый, – Ольга Михайловна, безусловно, заслуженный работник. Но сейчас на пенсии ей все время мерещатся преступления и подозрительные лица. Я в этот дом бегаю только из-за ее непрерывных звонков и жалоб. Больше никто из жильцов не жаловался, что ему докучают. Старушка просто не может забыть о своей профессии.
– Не могу ее винить, – улыбнулась я, представив себя на пенсии. – Мне кажется, я в ее возрасте буду вести себя точно так же.
Участок находился совсем рядом, буквально в соседнем доме. Теперь понятно, как пухлому капитану удалось так быстро отреагировать на звонок.
Внутри пахло кофе и сладкими булочками. Этот кондитерский запах смешивался с запахом мокрой одежды, старой обуви и сигарет, отчего получался удивительно тошнотворный букет. Я сморщила нос, но ничего не сказала. Булочки и кофе нашлись тут же, на столе Петра Ивановича. Он опять смутился:
– Я собирался обедать, когда позвонили. Пришлось бросить.
– У вас похвальное рвение к работе, – совершенно серьезно сказала я.
– Моя должность, конечно, не мечта карьериста, да и денег платят копейки, но я на большее не претендую. Мне нравится приносить пользу людям, и я горжусь своей профессией, – отчасти с вызовом сказал капитан, приняв мои слова за издевку. Надо было сменить тему.
– Расскажите, пожалуйста, про Полину. Она тоже никогда не обращалась к вам с жалобами?
– Ничего скандального или плохого я рассказать не смогу. Тихая. Приличная. Соседям не докучала. В сомнительных связях не замечена. Сигналов относительно ее квартиры не поступало. И сама она ко мне не обращалась.
– А парня ее вы встречали?
– Один раз я приходил к Ольге Михайловне. Ей опять показалось, что кто-то посторонний прошел на чердак. Полина выходила из квартиры, и с ней был ее парень.
– А как вы поняли, что это он?
– Ну это всегда понятно. Молодой парень, не намного старше ее. Он поцеловал ее у подъезда перед тем, как они сели в машину.
– И это был не бугай?
– Нет, – улыбнулся участковый, и его добродушное лицо еще больше покруглело благодаря этой улыбке, – худощавого телосложения. Бугаем бы его никто не назвал. Ольга Михайловна упоминала как-то этот случай. Но я поспрашивал жильцов – никто не замечал в доме рослых амбалов, и уж тем более никто не видел, как Полина с кем-то ссорилась на улице. Так что, возможно, ничего и не было. Ольга Михайловна могла принять за ссору громкий разговор или сослепу приняла парня Полины за другого мужчину. Зрение ее уже подводит – годы-то не шутка. Вы не подумайте, я не хочу ставить под сомнение слова этой женщины, – спохватился Петр Иванович, – но лучше вам сто раз перепроверить. Я постоянно бегаю в этот дом, потому что ей что-то кажется. И еще ни разу ничего криминального не обнаружил.
– И на чердаке никого не находили? – спросила я с усмешкой.
– Почему же? Находил. Кошку. Ее же собственную кошку, которая там гоняла воробьев. Спустил ее и отдал лично Ольге Михайловне в руки, а она пробурчала что-то – вот как сейчас – и захлопнула дверь.
Участковый не удержался и откусил от булочки.
– Извините, с утра ничего не ел, – сказал он, стряхивая с рук крошки.
– Не стесняйтесь меня, – опять улыбнулась я. – Петр Иванович, кто заходил в квартиру Полины после того, как стало известно о случившемся?