Мост самоубийц
Шрифт:
– Ага, как папу! Римского! – Слава Миронов, которого все звали просто Миронычем, громко рассмеялся. – И какие перспективы, ваше святейшество? Фирма отца?
– И что, если так? Диплом я защитил. Он сказал, поработаешь, поймешь, как деньги зарабатывают, тогда и поговорим. А я что? Поработал же.
– Да ты в мае устроился. Три месяца еле прошло. Чего ты там понять-то смог? Про деньги.
– А что тут понимать? – Миша задрал ноги на дизайнерский стул
– Мудрая мысль. И папа твой, конечно, сразу возьмет тебя своим замом в строительную контору. После того как ты сэндвичи с семгой три месяца поразносил…
Миша проигнорировал издевательский тон своего коллеги.
– Между прочим, я тоже думал, что на время устраиваюсь, – сказал Мироныч, – только вот на три года застрял. Вселенной по барабану, какие у тебя там планы.
Миша не ответил. Его внимание привлекла одинокая девушка, которая вдруг возникла из пелены дождя на мосту и теперь стояла, глядя вниз, на пузырящуюся серую воду городской речки.
– Прикол, – только и смог сказать Миша. Девушка была в тонком, очень изящном платье цвета кофе с молоком. Ее яркие красные туфли на высоких каблуках сильно удлиняли и без того стройные ноги. Никакой куртки на девушке не было, и, казалось, она вообще не замечает дождя, который в последние несколько минут заметно усилился. Платье насквозь промокло и облепило ее грациозный силуэт. Сквозь полупрозрачную ткань проступили контуры нижнего белья.
– Смотри, Мироныч…
Слава вышел из-за барной стойки и подошел к окну.
– Вау! Какие страсти! Девушка под дождем. Достойно кисти художника.
– Че она там стоит?
– Может, пьяная. Или пафосная. Девушки любят красиво страдать.
– Странно как-то.
– Тут фотосессии все время устраивают. Наверное, где-то фотограф прячется.
Миша недоверчиво посмотрел на друга:
– Так и воспаление легких можно подхватить.
– Легко! Но чего не сделаешь ради красивых фоток. У меня однокурсница зимой в купальнике снималась. И ничего. Покашляла три месяца, зато теперь звезда соцсетей.
Их рассуждения прервал звон разбитой посуды, донесшийся с кухни. Оба обернулись.
– Сенька! Паразит! – завизжала где-то повариха. – Ну не помощник, а наказание, мать твою! Три тарелки угробил! Да чтоб у тебя руки по плечи отсохли…
– Сеня, беги, спасайся! Петровна тебя сейчас в паэлью покрошит, – крикнул бармен нерасторопному поваренышу, который проходил практику в «Авокадо» и еще ни дня не провел без приключений. – Долбаные новички.
Миша усмехнулся с легко читаемым превосходством. Он уже не считал себя новичком. Оба опять обернулись к окну.
Девушки уже не было.
– Куда она делась?
– Ушла, – ответил Мироныч. – Пойду покурю, что ли… ты со мной?
– Погоди. Куда ушла? Мы же на секунду только отвернулись. Она бы даже не успела с моста на дорожку сойти.
Бармен сложил руки на груди, и Миша с неудовольствием отметил, что бицепсы у Мироныча больше его собственных.
– Ты что, думаешь, что она того… этого?..
Миша не ответил. Он выскочил на улицу и рысцой побежал к тому месту, где еще пару минут назад стояла девушка в легком платье. Мироныч выскочил за ним, но остался стоять под козырьком. Дождь стал интенсивнее.
Миша добежал до моста, огляделся и перегнулся через перила. Вокруг никого не было. Вода была темна и покрыта рябью и крупными пузырями. Дождь напоминал летний ливень, шел с шумом и паром. Миша в своей рубашке и форменном фартуке промок мгновенно.
– Куда ты делась… – прошептал он, вглядываясь с темно-серую, почти угольную воду.
И вдруг на поверхность всплыла остроносая красная туфля. Ее тут же понесло течением дальше от моста. Она мелькала ярким клубничным пятном, пропадая и появляясь в легких вспененных волнах.
– Звони в полицию! – заорал Миша бармену.
– Что? – не услышал тот и высунулся чуть дальше из-под козырька.
– Звони в полицию, черт глухой!
Я закончила растирать себе спину мазью, выписанной Леонидом Леонидовичем, и удобно устроилась в подушках. На кухне гремела посуда – там орудовал подполковник Кирьянов, мой давний друг, который помог мне раскрыть немало дел. Я позвонила ему, едва добравшись до квартиры. Уже на лестнице стало понятно, что мне потребуется помощь, а кроме Владимира Сергеевича оказать ее этим вечером было некому. Друзья были в разъездах или заняты делами, а последний мужчина не выдержал моих детективных будней и сбежал, оставив мне в подарок свой дезодорант, зубную щетку и роскошный банный халат. В него я и завернулась, когда натерлась мазью.
Халат пах дорогим теплым парфюмом. Я вспомнила Италию и облитый солнцем балкон отеля, украшенный разноцветной мозаикой. Интересно, каково это – так любить мужчину, чтобы захотелось из-за него спрыгнуть с моста? Наверное, я слишком черствая и циничная, потому что даже представить это у меня не получилось. Похоже, я буду жить долго и счастливо. Одна.
– Ну что, справилась сама, инвалидка? – В дверях возник Кирьянов. На жестяном подносе он нес для нас дымящийся ужин.
– Справилась.