Мой адрес — Советский Союз! Дилогия
Шрифт:
— Заманчиво, — вздохнул я. — А тренироваться где я буду?
— Можете у нас, в «Динамо» есть неплохие тренеры, можете у своего прежнего наставника. Для нас это непринципиально, лишь бы был результат.
— И ещё слышал, что все динамовцы вроде как должны служить в органах…
— Ну это глупости, — наконец-то выдавил из себя улыбку Хомяков. — Далеко не все динамовцы числятся в МВД или КГБ. Пока достаточно будет платить членские взносы. Хотя в дальнейшем, если наше сотрудничество продолжится,
— Подумать можно?
— Думайте, но в течение месяца желательно определиться.
Он извлёк из внутреннего кармана пиджака картонный прямоугольничек сероватого оттенка, на котором не было ничего, кроме отпечатанного машинописным способом номер телефона, и протянул мне.
О том, что органы интересовались моей персоной в институте, я узнал от нашего декана. К Борисову заявился мужчина, похожий на Хомякова и, не объясняя причин визита, попросил написать характеристику на студента II курса Евгения Покровского. Что тот и сделал, а теперь осторожно интересуется у меня, что я мог натворить. Я успокоил декана, объяснив, что всего-навсего мне предлагают поменять одно спортивнее общество на другое. Как просил Хомяков, без подробностей.
Казакову тоже рассказал о предложении со стороны силового ведомства.
— И что ты думаешь? — спросил тот.
— Да вот думаю, — отшутился я. — Нет, в самом деле думаю, мне на размышления дали месяц.
— Понятно… Так-то «Динамо» — организация серьёзная, сам понимаешь. К тому же в «Буревестнике» ты только до тех пор, пока являешься студентом, а там, наверное, перешёл бы в «Трудовые резервы». Или в то же «Динамо», если бы работал в каком-нибудь «почтовом ящике». Смотри сам. Но всё равно приятно, что хочешь тренироваться у меня… К врачу ходишь?
— Вчера только ортопед смотрел в диспансере. Опухоль спала, наступать на ногу почти не больно. Говорит, можно уже и без тросточки ходить, разрабатывать связки. Так что на следующей неделе, если всё пойдёт по плану, ждите на тренировку.
На размышления мне хватило пары недель. Я позвонил по напечатанному на «визитке» номеру телефона, и три гудка спустя на том конец провода раздался чуть искажённый, но знакомый голос:
— Хомяков слушает!
— Добрый день, Виктор Степанович! Это Покровский. Мы с вами общались в кабинете…
— Как же, как же, — прервал меня Хомяков, — я прекрасно помню нашу встречу. Смею надеяться, вы определились с выбором и приняли верное решение?
— Не знаю, верное или нет, но я согласен стать динамовцем.
— Что ж, отлично! Когда сможете появиться у меня и забрать свой членский билет?
— А у вас — это где?
— Ах да, я же не говорил… Областное управление КГБ знаете где находится?
— В общем-то да.
— Зайдёте, скажете дежурному, что к майору Хомякову. Пропуск на вас уже будет готов.
— Так могу хоть сейчас подойти, я сейчас в общежитии, только с занятий вернулся.
— Прекрасно! Я у себя ещё часа два точно буду, так что приезжайте.
От общаги до здания КГБ на улице Вайнера я добрался за четверть часа. Ещё пять минут спустя открывал дверь кабинета Хомякова. Он и на этот
Хомяков после обоюдно крепкого рукопожатия предложил присесть, поинтересовался, точно ли я решил стать динамовцем, и что сыграло в этом главную роль?
— История спортивного общества «Динамо» — это летопись славных побед…
— Понятно, — уголками губ улыбнулся собеседник. — Молодец, что выучили методичку. А если своими словами?
— Да что тут юлить… «Динамо» — это сила! И быть составляющей этой силы почётно. К тому же я с детства болею за футбольное «Динамо», а Лев Яшин — мой любимый футболист. Ну и, как вы говорили, я всегда смогу рассчитывать на помощь… хм, разного рода.
— Принимается, — снова улыбнулся Хомяков.
Он выдвинул ящик стола и вынул из него синие корочки с серебристой литерой «Д» в таком же серебристом ромбике.
— Что ж, поздравляю с принятием в ряды Всесоюзного физкультурно-спортивного общества «Динамо»! Уверен, вы с честью будете нести знамя динамовского спорта. Держите! А заодно и распишитесь.
Надо же, уже и фотокарточка моя вклеена, и печать на месте, и подпись председателя совета стоит. И пустые прямоугольники для вклеивания 10-копеечных марок для вступительного взноса и последующих, ежеквартальных, имеются, причём марка со вступительным взносом уже была наклеена. И тут же получил зачётную классификационную книжку спортсмена в мягком переплёте, в которую уже были вписаны мои данные об участиях в соревнованиях с результатами, а также моё новое звание КМС указано, включая все доселе выполненные ступени ГТО. Получается, были уверены в том, что я приму предложение. Ну на то они и Комитет, чтобы просчитывать на несколько ходов вперёд.
— Спасибо! Постараюсь оправдать оказанное доверие.
— Да уж постарайтесь. Надеемся, на чемпионате страны вы выступите достойно. В «Буревестник» я сейчас позвоню, скажу, чтобы вычеркнули вас из своих списков… А с ресторанными песнями, Евгений Платонович, лучше завязать, — неожиданно сменил тему Хомяков.
Увидев, что я пребываю в лёгком замешательстве, объяснил:
— Вы теперь член общества «Динамо», ни к чему, чтобы ваши песни распевали в разного рода злачных заведениях.
— Так они же не пошлые, тем более прошли цензуру, да и деньги я за них официально получаю.
— Всё равно, лучше не надо, — чуть поморщился майор. — А вот патриотические песни, вроде той, что вы Силантьеву отдали — такие можно.
— Всё-то вы знаете — не сдержавшись, мотнул я головой.
— На то мы и органы, — на этот раз без улыбки подтвердил мой недавний вывод Хомяков.
Я уж хотел было принять это указание как должное. Но тут во мне что-то взыграло.
— Виктор Степанович, но всё же почему рестораны, где отдыхают трудящиеся — злачные места? Люди там могут отмечать юбилеи, справлять свадьбы, встречаться с друзьями, да и просто прийти поесть. В чем крамола, если народ отдыхает под хорошую музыку?