Мой брат якудза
Шрифт:
— Без обсуждения с вышестоящими инстанциями я не могу принимать решения о трате таких огромных сумм….
— Ведь вы все потеряете, если не согласитесь!
— Дайте мне несколько дней…
— Я также организую вам членство в гольф-клубе, который мы открываем сейчас рядом с Сидзуокой. Может быть. Мы попросим сумму в три миллиарда за вклады босса Иэяси, чтобы перекрыть ваш проигрыш на бирже за последние два года, и, может быть, купим у вас еще займы на сумму в миллиард иен…
— Какие такие «еще займы»?
— Вот эти, на этом листе!
Ватанабэ, в синем костюме и желтом галстуке, не произнесший до этого ни одного слова, достает бумаги из роскошной сумки.
Директор смотрит на бумаги, палочки для еды трясутся
— Но это ведь не плохие займы! Это займы компаниям, прочно стоящим на ногах, это твердые займы, которые оплачиваются регулярно, займы компаниям «Обслуживание НИКО», «Международные вклады Фукуй», «Шимура Груп»!
И тогда вдруг Ватанабэ начинает говорить. Быстро, кратко, мягким голосом. Один его глаз пронизывает директора, другой глаз разглядывает рисунок тушью на стене:
— Все эти фирмы в ближайшем будущем уйдут в небытие за остальными компаниями. Подумайте хорошенько, мистер отдел управления! Подумайте! Вы ведь еще в состоянии думать, верно?
— Я имел честь делать дела с боссом Миюрой, и позвольте заявить, что….
— Миюра жил во времена, когда на банки можно было положиться!
Двери раздвигаются.
На столе появляются каштаны в уксусе. Молчание. Ватанабэ, который до этого момента не притрагивался к спиртному, пригубляет стопку саке и добавляет своим мягким, молитвенным голосом:
— И также, мы повторяем, нам необходима компенсация за проигрыш вкладов босса Иэяси на бирже. И все из-за вашего некомпетентного управления!
— Так нельзя…
— Это не школа манер!
— Вы смущаете нашу Нано-тян…
— Из уважения к Нано-тян я не говорю вещи, которые вертятся у меня на языке!
— Это новый мир…
— Да, это новый мир! Мы готовы выслушать ваши предложения в течение недели с этого момента. Вы ведь понимаете, что мы больше не банды татуированных азартных игроков, как вы о нас привыкли думать? И это новый мир, где мы больше не переходим дорогу, когда вы, порядочные, идете по улице. Новый мир! У вас семь дней! И если вы ответите «нет», мы взвесим…
Тишина. Директор держит в руке застывший у его рта маринованный каштан, глубоко дышит и произносит:
— В действительности, есть ли… Я располагаю начальным предложением нашего совета директоров…
Тишина.
— Очень хорошо! И в чем же заключается это предложение?
Приглушенное обсуждение. Нано-тян, сидящая в конце стола, улыбается, повышает голос, предлагает, управляет, она выказывает почтение и тем, и другим. Некто из Министерства финансов, а также господин главный советник из Министерства юстиции, и даже председатель совета директоров вашей сестринской компании, все они — постоянные клиенты в этом чайном домике, и нет сомнений, что будучи в хорошем расположении духа и при желании… Вдруг в воздухе звучат смех, шутки, гортанные замечания. Директор отдела управления банка поет в караоке грустную песню о двух влюбленных, расстающихся у входа в метро на Гинзе. Раздаются громкие аплодисменты. Особенно громко аплодирует его якудза, который тоже поет приятным голосом о красивой, очень красивой снежной стране Хоккайдо с ее замечательными лесами. Лица присутствующих раскраснелись, галстуки ослаблены, и пиджаки лежат в стороне. Вдруг появились гейши и девушка, играющая на сямисэне, поющая об осенней печали. Что ей известно о плохих ссудах в энном размере, миллиардах иен, хороших ссудах, прибыли от акций, компенсациях за проигрыши на бирже, дополнительных процентах и полной тишине на следующем собрании акционеров? Что ей известно обо всем этом, когда облако заслоняет луну, красноватый отблеск ее падает на стены и доносится плачущий, отзывающийся эхом между горами голос оленя, который ищет свою вторую половину, безвозвратно исчезнувшую в далеких далях?
Через неделю они снова встретятся здесь.
Все выходят. Ватанабэ, заместитель финансового советника, задержался. Он отвешивает глубокий поклон девушкам и Нано-тян, смотрит на девочек взглядом, вводящим их в заблуждение. Каждая из них думает, что в этот момент он смотрит на нее, и только на нее. Он кладет маленький сверток, завернутый в шелковую ткань, на пол из татами, кратко извиняется за причиненные неудобства. Нано-тян кланяется так низко, что ее голова почти касается пола. Берет сверток, встает и вновь кланяется. Двери бесшумно задвигаются.
Через неделю, в том же месте…
Ватанабэ говорит низким голосом директору отдела управления банка:
— И небольшая деталь, которую мы не упомянули на прошлой неделе. Каждый договор включает в себя пункты относительно сельскохозяйственного банка Хоккайдо, того самого, который относится к вашей банковской группе. Договор предполагает внесение изменений в управление банком. Управление банком нас не устраивает. Необходимо произвести там смену власти, особенно в совете директоров…
— Это верно, там были проблемы в последние годы, но…
— И помимо этого, мы предлагаем вам кандидатуру нового члена совета директоров вашего банка, человека, способного вывести банк на новые позиции…
— Кто же это?
— Я. И вы будете свободны от кредиторов.
— Я был там, у Нано-тян, — говорит мне Катаяма в номия «Охоцк» на окраинах Хакодатэ.
Перебравший спиртного бывший полицейский Хисао слушает его с потускневшими глазами.
— Там, у Нано-тян, был опробован новый стиль работы, — продолжает Катаяма, — современный, дерзкий. Мы спросили Юки-Ватанабэ, почему он настаивал на изменениях в совете директоров сельскохозяйственного банка Хоккайдо, но он не объяснил. Он вступил в совет директоров банка N и в течение недели уволил нескольких главных директоров — с такой скоростью и такими способами, какие не были приняты в Японии. Особенно он настаивал на увольнении председателя совета директоров Сельскохозяйственного банка, Ханаоки. Мы спрашивали почему, но он не отвечал. Максимум — бормотал что-то о неэффективном управлении. Казалось, что было что-то почти личное в увольнении Ханаоки Акинори. Я навел справки о нем. Когда-то он был директором Сельскохозяйственного банка Хоккайдо, банка, являющегося дочерней компанией банка N. Были случаи коррупции, иски земледельцев, заявляющих, что они обанкротились из-за его растрат в банке. Дело о земледельцах продолжалось несколько лет и закончилось безрезультатно. Что у Юки было общего с этим человеком? Не знаю, вплоть до этого момента. Я прекратил наводить справки, потому что чудеса, которые творил Юки, начали приносить результаты, одно за другим, и мы все потеряли интерес к судьбе Ханаоки.
Ватанабэ, этот ваш Юки, оказался финансовым гением. Он привел нас к богатству и силе, вывел на новый этап развития. За короткое время у нас появилось все, чего мы только могли пожелать. Деньги, женщины, роскошные машины, виллы в каждом городе, многочисленные поездки по всему миру, пока нас не внесли в черный список Америки и Австралии. Ему прочили большое будущее, вашему Юки-Ватанабэ.
Но все изменилось в один день. Однажды он попросил о встрече с боссом Кимурой. Юки приходит, одетый в кимоно. Мы все заподозрили неладное. С чего вдруг кимоно? Он произнес небольшую речь, поблагодарил босса Кимуру за те годы, которые провел в семье, за помощь, оказанную ему, за возможности, предоставленные ему, сказал, что обязан жизнью боссу Кимуре и всем членам семьи и что всегда будет помнить семью и т. д. и т. п., но сейчас он должен уйти. Он уходит, расстается, идет своей дорогой. Все, что он сделал, он сделал для того, чтобы собрать достаточно денег, потому что у него есть личное дело, которое требует срочного решения.