Мой бывший муж
Шрифт:
– Смотри, какая красивая! – восхищенно присвистнул Костик, и даже Борис заинтересовался, хотя к чужим женам обычно внимания не проявлял, только деликатно ладонь целовал. – Ну, – Костя театральным жестом руки развел, – Катя страдающей не выглядит.
Блядь, я убью его. Точно! Но прав, конечно, прав. Екатерина Полонская абсолютно не казалась отчаянной домохозяйкой. Я внимательно следил за их с Рудольфовичем столиком, и когда засобиралась она, тоже поднялся. Покурить выйду. Костя тоже за мной увязался.
Мы стояли с айкосом, не подвергали никого пассивному курению и говорили исключительно о бизнесе, когда на выходе изящная фигурка моей жены показалась. Катя сначала замерла на ступенях, на меня глазами своими бархатными смотрела, затем спустилась, спокойная и деловая.
– Привет, Костя, – его поцеловала в щеку, а он и рад – приобнял в ответ, потом за руки взял.
– Ты все цветешь! – и воздух возле ее волос понюхал. – И пахнешь.
Идиот! Со своими дешманскими подкатами!
– Спасибо, – а Катя, мать вашу, зарделась от комплимента! Да ну нахер! – И за ведовской котел тоже. Ника в восторге.
– Она умничка, год на отлично закончила.
– Пока еще не закончила, но на правильном пути.
Пока эти двое вели свой смол-ток, не замечая меня, я дико бесился, а когда Катя все же снизошла и повернулась, кипел так, что пар из ушей валил.
– Блин, – она смущенно отвернулась, на Костю даже посмотрела, будто поддержка нужна, чтобы со мной диалог вести. Блядь. – Я не знаю, что сказать, – непосредственно произнесла, смущенно плечами пожимая. – Привет, что ли?
– Можешь поцеловать меня, если горишь желанием, – достаточно резко отозвался я. Говорю же, что закипел.
– Не горю, – холодно ответила, возвращая самообладание. – Здравствуй, Вадим.
– Здравствуй, Катя.
– Я пойду, – Костя вынул фильтр из устройства, выбросил в урну и мгновенно ретировался.
У меня внутри градус тестостероновой агрессивности сразу уменьшился, и я уже мягче добавил:
– Ты пропала куда-то… Как живешь вообще?
– Нормально живу, Полонский. Нормально. – Катя, впрочем, как и всегда, характер показывала. Ее зацепить легко, и она не выключится только потому, что я кипеть перестал. – Ты тоже надеюсь, не хвораешь?
– Твоими молитвами живу, Мальвина.
– Ну пока тогда, – и мимо пройти постаралась. Нет, мы еще не закончили! Если не хочет беседовать «за жизнь», то по делу поговорим.
– О чем с Рудольфовичем говорили, если не секрет?
– Секрет.
– Кать, я все равно узнаю.
Она плечом равнодушно повела и оглянулась демонстративно. Торопится типа. Злюка.
– Мне ждать сюрпризов на слушанье?
– Это не касается нашего развода, – ровно ответила, затем добавила саркастично: – Не волнуйся, саботировать процесс не собираюсь. И тебя, Полонский, держать не буду, – она обошла меня и к машине направилась.
– А что так? – вслед крикнул. Уязвила, признаю.
Катя, не останавливаясь, крутанулась грациозно, словно в танце, и ответила:
– Девять лет женаты, Полонский. Ты мне тоже надоел! И еще: не называй меня больше Мальвиной.
Так я и стоял обтекающий ее ироничным заявлением. Надоел, значит. Да ладно! Надоел, ничего себе. Пиздец, блядь. Лучше бы меня голуби обосрали.
– А что ты хотел? – Костик руку на плечо положил и на этот раз был серьезен. – Чтобы рыдала и на шею бросалась? Чтобы страдала? Пусть жить заново начинает. Ты же живешь.
– С кем начинает? – угрожающе тихо спросил. Мне тоже было не до шуток.
– Не со мной, если ты об этом, – раздраженно дернулся Костик. – Ты мой лучший друг, и я бы никогда так не поступил, даже если бы свербело. Тем более Катюха за десять лет мне как сестра уже.
– Прости, брат, – мне стало стыдно за поганые мысли о друге лучшем. – Не знаю, что нашло на меня.
– Зато я знаю, – проворчал он. – Ревнуешь ты. Катька молодая, красивая. Это ты пес тридцатипятилетний, которому забота и уход нужны, а ей ебыря найти на раз два.
– Утешил, бля.
– А я не утешаю. Ты просто подумай хорошенько. Если с Викой, то с Викой. Если с Катей, то, – и он руками развел: – Даже не знаю, как тебе тогда. Она у тебя, пардон, уже не у тебя, характерная, простит ли?
Этого я и сам не знал, но она моя. Жена моя. И внутри чувство появилось, что не конец это. Дрогнет Мальвина моя. Любит еще. Чувствую, не забыла. Если женщина пытается уязвить, значит, ей не все равно!
Глава 10
Вадим
Я приехал в свои апартаменты в башне «Федерация». Вопреки разным предположениям, купил их уже после того, как из дома ушел. Не было у меня мужских берлог, запасных аэродромов и тайных траходромов. Обо всей моей личной недвижимости знала жена. В этом я с ней честен был. Надеюсь, зачтется мне это.
Я бросил ключи на стол, пиджак снял, за рубашку принялся – в душ и снова ехать. Внизу раскинулась Москва, яркая и сверкающая. Панорамные окна с видом на город украшали квартиру, на этом, пожалуй, все. Я взял ее уже с ремонтом, эдакий правильный городской лофт, но домом «это» назвать сложно. Брутальное тоскливое логово. Кардинально отличалось от нашей квартиры на Малой Бронной. Катя могла бы карьеру в дизайне интерьеров сделать, настолько здорово у нее получалось. Врожденное чувство вкуса помноженное на умение созидать. У нас всегда было уютно, мягко и тепло. Главные качества, которые не терялись даже при смене декораций, а каждые три года моя жена меняла интерьер.
У Вики тоже хорошая квартира, модная и стильная, но она не была для меня домом. Не тянуло меня туда. Де-юре мы не жили вместе из-за Ники. Но де-факто и из-за меня самого тоже. Не хотел я. Или пока. Или вообще.
После встречи в «Ухвате» я только о Кате и думал. Она дерзкая такая со мной стала, а похорошела как, хотя куда больше-то! Неужели появился кто-то? Да ну, не могла она. Катя не могла! Мальвина моя.
Не называй меня больше Мальвиной!
<