Мой дом - пустыня (сборник)
Шрифт:
Ораз начал разговор, похожий больше на лекцию о законности. Но Ибрагим был слишком поглощен шашлыком. Наконец он сложил его в большую миску и подал. Когда все принялись за еду, Ибрагим продолжил этот разговор:
— Кто не охотится в горах? Ну-ка, ответь мне. Вот, к примеру, Ленгер-ага. Подстрелил он двух зайцев? Подстрелил. Однако ведь до наступления осени охота на зайцев запрещена.
— Он подстрелил зайцев, чтоб накормить голодного тигра.
Ибрагим засмеялся:
— Ты посмотри, что он говорит! Во имя голодного тигра можно нарушать законы, а во имя голодного человека нельзя, В каждом законе
— Вы ничего не слышали в полдень? — спросил Халык.
— Слышали вдали какое-то рычание, грохот камней. А ты тоже слышал?
— Не то что слышал. У меня перед носом все это произошло. Ала дрался с медведем и убил его. Хотите верьте, хотите нет, но Ала спас меня.
Халык захватил шашлык для тигра и скрылся в темноте.
— Смелый мальчонка, — погляде.в ему вслед, сказал студент.
— Смелый, только здесь его смелость не очень нужна. Он знает, что в здешних краях нет другого тигра, кроме этого. Знает и о том, что барс и рысь рядом с тигром не охотятся. Так что смелый мальчик сейчас не слишком рискует.
— А медведь, оказывается, есть.
— Был. Пришел, видно, из других мест. Медведей на горе Дегирмен нет.
— А мальчик все-таки смелый.
— А ты немножко трусоват. — И Ибрагим захохотал.
— Я городской человек. Не могу сказать, что меня не страшат вой ветра, тучи, похожие на дым, молчание темных ночных скал.
Довольно долго Ибрагим молчал, нахмурившись, потом заговорил:
— Ты, братишка, пугаешься того, чего не надо бояться, а где надо бояться — не боишься. Вот, например, вчера вечером ты наговорил мне столько, что голова разболелась. Ведь здешние места дикие... Ты вот сердишься из-за архара. Может, выдашь меня?
— Сказать правду — это не предательство.
— Может, ты и прав. Только слышал я поговорку: «Человек, говорящий правду, должен держать оседланным коня. Если, сказав правду, он не успеет умчаться, ему отрежут голову».
— Когда-то, возможно, это было справедливо. Но сейчас невесело приходится человеку, который не говорит правду.
— А пояснее можешь говорить? — хмуро предложил Оразу Ибрагим.
— Вот однажды следственные органы заинтересуются Ибрагимом. А то, что так будет, в этом можешь быть уверен. Следователь вызовет меня и спросит: «Ездил ты с такими-то людьми туда-то и тогда-то?» Скажу: «Ездил». — «Ты видел, что Ибрагим Дурдыев, который нигде не работает, каждый год сажает картошку на государственных землях?» — «Видел». — «Я удивляюсь вам, — скажет следователь, — почему не приходила вам в голову мысль, что этот человек нарушает порядки социалистического общества?» А я скажу: «Приходили мне такие мысли». — «А почему молчали об этом человеке? А еще — почему не сообщили, что Ибрагим Дурдыев стрелял архаров, охраняемых законом?» По уголовному кодексу, человек, укрывший преступника, сам считается преступником. Как видишь, оседланным надо держать коня человеку, который не говорит правду.
— Ты считаешь меня преступником, — проговорил Ибрагим.
Ораз промолчал.
— И в этих пустынных местах ты говоришь преступнику, что он преступник, и не боишься?
— Чего же мне бояться?
— А я бы на твоем месте поостерегся. Здесь, кроме нас двоих, никого нет. Ночь темная. Вокруг черные, глубокие, как колодцы, овраги. Если вдруг... Кто не поверит, если студент Ораз в ночной мгле свалился с выступа?
Ибрагим захохотал и одной рукой, словно клещами, ухватил за плечо Ораза. Вдруг посерьезнев, он сказал:
— Кажется, мы поняли друг друга. Если б ты хотел сообщить обо мне, ты сделал бы это, не сказав мне. Если же... если б я хотел сбросить тебя с горного выступа, то сбросил бы без предупреждения. — Он снова засмеялся. — В городе приходи ко мне — дам тебе свой адрес. Ты будешь доволен. Есть поговорка: «Для бедняка не жалей своего достатка, а для друга — жизни». Я ничего не жалею для таких, как ты, которые все свои деньги отдают за книги.
Ораз промолчал.
8
Уходя, Халык приказал тигру: «Лежи!» Даже если б ему ничего не было сказано, тигр не ушел бы от своей добычи. И в лучшие времена, когда он был здоров, тигр не бросал добычу. Халык нашел его на том же месте. Заслышав шорох камней под ногами Халыка и учуяв запах шашлыка, тигр поднял голову. Ему был знаком этот запах. Ала облизнулся. Халык выложил шашлык на камень. Ала с удовольствием стал поедать жареное мясо.
Прислонившись спиною к валуну, Халык уснул возле тигра. Уставший мальчик проспал до рассвета. Когда взошло солнце, запели птицы, Халык открыл глаза. Первой была мысль об Ала. Мальчик поднял голову, Ала не было на месте. Халык вскочил и увидел, что Ала ест медвежатину. Халык обрадовался.
— Салам, Ала! — крикнул он.
Ала обернулся, посмотрел на Халыка и снова занялся медвежатиной. Халык вспомнил вчерашний день и взглянул на скалу: ему хотелось получше рассмотреть вход в пещеру. Но при утреннем освещении его вообще не было видно. Клад мог оказаться и в этой пещере. Только куда же она исчезла? Вчера вечером был ясно виден вход. Халык решил ждать прихода Ленгер-аги. Однако мальчишеское любопытство не давало ему покоя. Он не отводил взгляда от скалы. Если клад спрятан в пещере, то он, конечно, закопан. Понадобятся лом, лопата. Все это есть у Ибрагима.
Халык не выдержал и стал карабкаться на скалу. Он добрался до урюкового дерева и убедился, что здесь вверх по скале влезть он не сможет: она была совершенно отвесной. На вершину скалы мальчик забрался по выступам, по петлявшей горной тропе.
Отсюда была видна Красная скала. Около нее кто-то копошился. Это Ибрагим. От одинокой арчи Халык стал осторожно спускаться в пещеру. Снизу вход в пещеру казался маленьким, как очаг, на самом же деле он был очень большой. Не нагибаясь, Халык вошел в пещеру. В нос ему ударил запах хищного зверя. Халык подумал, что, может быть, это было логово того медведя с белыми когтями, который лежит внизу.
Отсюда просматривались все овраги, все скалы. Отсюда Халык увидел Ала — вон он все еще ест медвежатину. В углу пещеры Халык увидел надпись на камне арабскими буквами. Большая часть его выцвела, стерлась. Ножом, что был пристегнут к поясу, Халык начал копать посреди пещеры. Мелкие камни и песок перемешались и накрепко соединились, как зацементировались. Работа Халыка напоминала труд чело века, иголкой копающего колодец. Несмотря на голод и жажду, Халык готов был копать здесь, пока не найдет клад.