Мой домовой — сводник
Шрифт:
Открылась дверь. И закрылась. Вадим не вышел следом за клиенткой. Подожду. Ему еще подмести надо.
— У меня запись. Говори быстрее.
Вадим возвышался надо мной, засунув руки в карманы джинсов. Мог бы сесть рядом, не заставляя меня вставать. Мог, но не захотел.
— Это ты хотел поговорить.
— Это было давно. Я уже ничего не хочу. И я не очень понимаю, зачем ты пришла.
Я не "не очень", я вообще ничего не понимала.
— Мы договорились с тобой пообедать…
Он не дал мне договорить:
— Обедай с тем, с кем ужинаешь. И меня больше идиотом
— Ты о чем вообще?
Хотя я, кажется, начала понимать…
— Ты знаешь, о чем я… И здесь люди. У меня нет желание трясти твоим грязным бельем… на публике.
— Да?! — я вот наоборот повысила голос. — Ты им отлично потряс в "Вольво", и я тебе скажу сейчас, чем занималась с Виктором в тот вечер. И даже не в квартире, а прилюдно, в кафе. Доказывала, что я не верблюд и не обижаю бедного Вадима, не натравливаю на него кота и силой не склоняю к сожительству. Ты понял, о чем я? А я не поняла, о чем ты… Какого хрена ты трепался постороннему мужику о своем коте и своей женщине, а? Когда оба тебя попросили молчать!
Я почти ткнула его сжатым кулаком в грудь. И уже шипела, как змея. Вадим стоял белый и мокрый. Я прекрасно знала, когда он нервничает…
— Кот меня ни о чем не просил, — буркнул он тихо.
— Просил. Только не знал, что ты настолько тупой!
— Хватит! — оборвал Вадим достаточно громко.
— Действительно, хватит. Мне хватило первого ведра помоев. Второе держи при себе!
Я развернулась и бросилась к двери. Да так резво, что Вадим поймал меня только на лестнице.
— Ир!
Схватил за плечи, но через секунду уже свел руки за спиной. Я ткнулась носом ему в футболку. Он говорил. Я не слушала. Слова забивали бешеные удары его сердца.
— Хватит!
Я почти оттолкнула его, но он удержал меня за плечи.
— Точно хватит! Ирка, господи… Прости…
Снова нос в футболке. Снова нечем дышать. Сердце сжимается от непонятного чувства безысходности.
— Мне было больно, — сказала я, чувствую в глазах предательскую резь.
— Ты не представляешь, как было больно мне… Когда я снова увидел его машину под твоими окнами…
— Ты это начал, не я… Это ты ушел!
— Ты меня не остановила…
— Снова я виновата…
— Да ни в чем ты не виновата!
Снова слова, опять слова… Одни и те же… И объятья. Настолько сильные, что могут переломить хребет.
— Давай забудем, а? Поехали на дачу. Я завтра не работаю. Все четыре дня не буду работать.
— На дачу? — у меня екнуло сердце. — С ума сошел? После всего?
— Чего всего…
Какие же мужики временами тупые!
— Да того, что ты почти что меня бросил! Я не поеду с твоей матерью на четыре дня на дачу. Да я вообще не знаю, как теперь с ней встречаться…
— Да брось ты! — на лице Вадима действительно читалось неподдельное изумление. — Думаешь, я ей про твоего Виктора сказал? Только про кота…
Моего Виктора?! Ну-ну… Кот!
— Вот из-за кота я и не могу уехать. Не спрашивать же Виктора про соседку, которая кормила Чихуню…
— А чего не спросить? Ты теперь прикуешь себя цепями к квартире, что ли? Не хочешь, давай я сам спрошу? Скинь его номер.
Сердце задолбило в висках.
— Я не могу поехать не только из-за нашей ссоры и кота, — Как не могу сказать тебе всей правды не только из-за ссоры, но во избежание новой. — Я работаю первого мая. Вечером. Переводчиком на бизнес-ужине.
Вадим тяжело выдохнул.
— У Виктора?
Я прикусила губу и медленно выпустила наружу.
— Я могла бы солгать. Но да, у него. Я звонила тебе спросить разрешения… — Ага, сейчас! Но думай именно так! — Но ты проигнорировал мой звонок. И не один. В итоге я согласилась. Нафига выходной, если отдыхать не с кем?
Вадим принял удар животом и уставился мне на ноги. Только бы мне не начать сейчас топтаться на месте. Тоже из-за нервов!
— Приезжай к нам второго…
— В Лугу на электричке? С ума сошел! Сдалась мне дача, до которой четыре часа добираться.
— Не перегибай палку. От силы три. И с электрички я тебя встречу.
— Извини, Вадим, нет. Я, может, к нашим еще и съезжу на сорок пятый километр, но под Лугу, я пас. Не обижайся. Но нафига так далеко дачу было покупать…
— Дешевле. В разы. Еще там воздух и природа.
— Меня наш пригород тоже устраивает. Давай больше о даче не будем говорить. Тебе надо отвезти маму, вези. Но меня оставь в покое…
Вадим снова сунул руки в карманы.
— Да я оставил тебя в покое. На неделю, больше… Тебе мало?
Я отвернулась. Помирились, млин…
— Я приду вечером?
Я поймала взгляд и не согнулась под его тяжестью.
— Вот именно сегодня не надо. И я настроилась проверить тесты. Дети просили. Не хотят все праздники ждать результатов и мучиться.
Веселкин прав, вру я складно, когда надо. А сейчас мне надо… Надо выспаться. Одной. Надо привести себя в порядок. Надо сбегать на макияж. Этот припрется не в три, а раньше. Вот точно… Он не опаздывает, но и никогда не приходит вовремя. Женишок, блин… Интересно, будет во френче или не изменит костюму? 06 остальном вообще думать не хотелось. Оставалась одна надежда на чопорность приема. Никаких разговоров, никаких… Да, да, никаких проявлений чувств на людях. Не есть, не пить, только улыбаться…
— Долго будешь надо мной издеваться?
Вадим хотел снова меня обнять, но пришлось уступить дорогу клиентам. Среди них оказалась и его дамочка.
— Я соскучился, честно…
Он чмокнул меня в щеку, и мы распрощались до пятого мая. Хлопнула дверь, отделившая нашу ссору от примирения, и я вытерла щеку раньше, чем сообразила, что делаю. Вот так просто, да? Да…
Я спустилась с оставшихся ступеней и пошла к маршрутке. На душе не было спокойствия. По-прежнему была какая-то непонятная безысходность. Веселкин спросит завтра, помирились? И я не буду знать, что ответить. Еще утром внутри было горько, а сейчас пусто, и я не знала, чем и как заполнить бездонную пустоту. Я улыбалась детям, рассказывала интересные культурологические шутки, мы даже пели битлов… Но я ничего не видела перед собой. Ни одного лица.