Мой домовой — сводник
Шрифт:
— Ирина, вы решили помериться со мной той частью тела, которую природа вам не дала?
Я сделала шага три без ответа. Потом сглотнула набежавшую слюну и выдала ровным голосом:
— Я только что вышла с уроков, — Черт побери, почему я перед ним отчитываюсь?!
— Я не могла перезвонить вам раньше. Что случилось?
— A вы не поняли, феминистка вы моя распрекрасная? Я хочу получить номер вашей карты. Немедленно.
И тут до меня дошло!
— Виктор Анатольевич, надеюсь, вы остались довольны Катиной работой? Мне действительно очень стыдно за случившееся.
— Не
— Не дам. Хватит. Это мизерная сумма. И вообще я чувствую себя так менее виноватой.
— Вы вообще ни в чем не виноваты. И я никого не обвиняю. Хотя нет, обвиняю. Вас. И именно в том, в чем уже сказал. Не надо со мной меряться. Если не дадите карту, останетесь без борща. Я ведь приеду лично.
— Виктор Анатольевич, вы можете успокоиться? — я даже остановилась, не в силах идти, разговаривая на повышенных тонах.
— Не могу, — ответил он тут же, и я услышала в трубке бибиканье. Он говорил из машины. По громкой связи. Понятно, откуда шумы вокруг. — Вы — женщина, я — мужчина, и другого природой не дано. Или воспитанием. Ирина, вы действительно хотите, чтобы я к вам приехал?
— Я хочу, — голос у меня малость дрогнул, — чтобы вы перестали меряться со мной деньгами. Это некрасиво, не находите? У меня тоже есть какие-никакие принципы, и есть воспитание. Давайте не будем оттаптывать друг другу ноги. Вы достаточно потратились на кота. Спешу заметить, моего. Это ваши собственные слова.
Теперь молчал он.
— У меня другой звонок на линии. Я вам перезвоню.
Он отключился, и я выдохнула. А потом полной грудью вдохнула аромат весны. Скоро майские праздники, а потом и каникулы. У детей, а у меня городской лагерь. И много чего еще… Затраты на Веселкина окупятся с лихвой. Надеюсь. Если не случится форс-мажор, как у любого фрилансера.
Но форс-мажор случился сразу, как я повернула за угол дома. Меня бросило в жар и тут же в холод от вида красного авто. Ну что за свинья! Внутренне собравшись, я прибавила шаг. Веселкин тоже вышел и успел отойти от машины метра на три.
— Я решил, что вы сбросите мой звонок.
— У вас машина или самолет? Не говорите мне, что живете за углом и по дороге свернули не в тот двор.
— Да, я специально ехал к вам. Думал, вы меня игнорируете. А решение подобных вопросов я не привык откладывать в долгий ящик.
Костюм явно от Армани. Грим держится до сих пор? Или он действительно не особо пострадал? Очки спасли от увечий! Но не от моего гнева.
— Я не приглашу вас в дом.
— А я и не напрашиваюсь к вам в гости. Про борщ я так сболтнул. Но вообще-то я не ужинал. Даже можно сказать, не обедал. Тут неподалеку есть какая-то кафешка. Ваш феминизм не особо пострадает. Считайте, что ужинаете в счет моего долга.
— Я не собираюсь ужинать с вами.
— Будем говорить на улице?
— О чем нам говорить? Я не возьму от вас денег. Тема закрыта.
— Разговор пойдет о коте, — выдал Веселкин грозно. — Пожалуйста, уделите мне полчаса вашего драгоценного времени, если, конечно, не пообещали его Вадиму. Впрочем, если это так, то разговор лишний.
Голос, как у робота. Улыбки нет. Может, правда, грим мешает мимике.
— Что с котом?
— А что с вашей сумкой?
Я непроизвольно скосила на нее глаза и поправила на плече ремешок.
— Тетради? Должна быть неподъемной тогда. Я таскал у матери в детстве. Кирпичи!
— Там два учебника. Она просто выглядит такой большой.
— Можно, я все равно понесу ее, чтобы не выглядеть идиотом? Я же вижу, что вам тяжело. У вас плечо скошено.
Я протянула ему сумку, он закинул ее на плечо и предложил мне руку.
— А с женской сумкой вы не будете выглядеть идиотом?
— В своих глазах — нет, а на остальных мне плевать. Пойдемте через тот двор. Так быстрее.
В это кафе мы с Вадимом никогда не заглядывали. Невзрачная вывеска. И содержание должно быть не очень. Как собственно и все в цокольных этажах высоток спальных районов. Но я ошиблась. Хотя бы в интерьере. Романтика пышным цветом. Столики на двоих, скатерти до пола, цветочки в вазочке и свечи по центру стола. И все же у Виктора костюм не соответствовал заведению. А я не соответствовала Виктору. И официантка не посчитала нужным скрыть свое удивление, завидев нашу пару. Плевать!
— Насколько вы голодны? — спросил Виктор, но я решила не раскрывать меню.
— Я буду то же, что и вы. Я всеядна. И мне не столько есть сейчас хочется, сколько понять причину вашего приезда. У кого-то время, кажется, не резиновое? Ваши собственные слова.
Виктор ничего не ответил. Подозвал официантку и сделал заказ, явно решив растянуть нашу встречу до самого закрытия заведения.
— Чтобы не хамили больше. Будете все время жевать, — улыбнулся он, когда официантка ушла.
— Простите, Виктор, я действительно чувствую себя не в своей тарелке с вами. Ну вы же не ради денег приехали, верно?
Он кивнул.
— Я приехал ради вас.
Я попыталась не кивнуть. Пусть говорит. Он — мастер слова. Только мне ничего не продаст за чистую монету.
— Я хочу починить то, что нечаянно сломал. Ваши отношения с Вадимом. Все ваши проблемы, как я понял, из-за бабушкиного кота…
Вот трепло! Зараза какая!
— Он вам пожаловался? — в душе у меня все кипело. Гадина! Просила же молчать…
— Я у него все выпытал, — улыбнулся Виктор еще шире. — Ирина, я знаю этого кота не один год. Он не подарок, совсем…
— Это абсолютно нормальный кот… — хотелось выдать мне абсолютно ровным голосом, но тот дрожал, как натянутая до предела струна, и лопнул, пропал, позволив Веселкину шарахнуть в тамтам.
— Он ненормальный! И мы все это прекрасно знаем. И ваша подруга может это подтвердить. И люди, которые его у нее не забрали, тоже это видели. Ирина, это кот… Нельзя ставить между котом и человеком знак равенства.
— Что вы хотите? — отчеканила я и почти выплюнула: — Этим сказать?
Я отказывалась его понимать. Он не из моего мира. Он вообще непонятно откуда. Даже сними с него пиджак и очки — он останется с чужого облачка!