Мой друг Кирочка
Шрифт:
Тогда я всё рассказал. Папа согласился оставить Романа Полканыча у нас.
В тот же день я отдал Ромчику свой медовый колобок, который испекла мне бабушка, а вечером мы с Романом Полканычем пошли играть в бабки. Ребята играли дружно, но Пашка Щукин, мальчик с соседней улицы, всё время спорил и нарушал правила.
Я обиделся и решил сказать в глаза Пашке всю правду:
— Ты, Пашка, жульничаешь; так в бабки не играют, да и панок у тебя тяжелее всех!..
Пашка был старше меня
— Я тебя, Гришка, поколочу, если будешь совать свой нос в мои дела! — заявил Пашка и толкнул меня плечом.
Только я хотел дать сдачи, как Роман Полканыч вдруг ощетинился и с сердитым лаем вцепился зубами в Пашкину штанину.
— Ой! — крикнул Щукин и, пнув Ромчика в белую грудку, помчался по улице.
— Ай да Роман Полканыч! Возьми, возьми его!.. Ату-ату, его! — кричали мои товарищи.
Прошло много времени.
Своей понятливостью пёс удивлял не только меня, бабушку и маму, но даже папу. Как-то мы все вместе пошли в клуб, а Романа Полканыча оставили дома вместе с кошкой Пуськой.
Пуська и Ромчик жили очень дружно, не ссорились. Пуська облизывала своим шершавым языком Романа Полканыча, а он только моргал от удовольствия и, в свою очередь. изредка проводил языком по шелковистой Пуськиной шёрстке. Так, вот, Ромчик остался дома с Пуськой.
Когда мы вернулись домой, я сразу заметил, что моя постель измята, а одеяло скомкано. Сначала я подумал, что Пуська валялась на моей постели, но мама покачала головой:
— Нет, это не Пуська. После того, как я стегнула её ремешком, она никогда не ложится на кровать.
— Тогда кто же? — спросил, посмеиваясь, папа и, повысив голос, сказал: — Уж не Роман ли Полканыч это, а? — и папа сердито взглянул на собаку, которая смирно сидела у комода, помахивая своим коротким хвостом. — Конечно, это виноват Роман Полканыч! — повторил папа, и Ромчик поднял сначала одно ухо, потом другое и с виноватым видом медленно поплёлся на кухню, воровато озираясь по сторонам.
— Ну, что я сказал? Так и есть: на кровати изволил почивать не кто иной, как наш Роман Полкаиыч! — торжествовал папа, весело подмигивая мне.
Роман Полканыч после этого случая на мою кровать больше ни разу не прыгал.
Недели через две мой друг снова набедокурил: изгрыз дорогой папин портсигар из жёлтой кожи и утащил под печку красивый, вышитый мамой коврик.
Вот тут-то папа совсем вышел из себя и велел бабушке на другой же день избавиться от Ромчика.
Бабушка рано утром пошла на базар и привела молодого колхозника из далёкого села. Я в то время сидел на печке и всё слышал.
— Вот собака, берёшь? — спросила бабушка.
— Ладно, бабка, согласен, — сказал парень и подмигнул мне. Я отвернулся.
А колхозник увел с собой Романа Полканыча.
Я видел из окна, как Ромчик рвался из рук колхозника и печально повизгивал. Шерсть на его спине топорщилась, как травка, он выглядел грустным и побитым.
Когда я пришёл в школу, учительница Мария Васильевна взглянула на меня с удивлением:
— Что с тобой, Гриша?
Я ее сперва не понял и сказал:
— Со мной учебники, Мария Васильевна. Мария Васильевна рассмеялась:
— Я тебя не об учебниках спрашиваю. Ты нездоров сегодня?
— Нет, я здоров.
Я ничего не сказал, учительнице про Романа Полканыча.
А когда меня вызвали к доске, я вдруг забыл таблицу умножения и не смог решить простую задачку. Вообще в тот день я нигде не находил себе места.
А потом, когда я пришёл домой, бабушка совсем доняла меня. Она сказала:
— Не вернётся теперь наш Полканыч.
Я рассердился и даже не стал есть горячие жареные пирожки. Я очень скучал о своём друге.
— Не горюй, Грибок, — говорила потом бабушка, — Ромчик любит тебя, и помнит тебя. Мне кажется, что он сейчас где-нибудь в конуре строит планы, как бы снова улизнуть домой.
— Ах, как это было бы хорошо! — вздохнул я.
Мама тоже хотела видеть Ромчика, и только папа очень сердился на него.
Но Ромчик не посчитался с папой и через три дня опять появился в нашем доме, с обрывком верёвки на шее.
Жалобно скуля, Роман Полканыч покорно валялся у наших ног, словно просил прощения за свои старые проделки.
— Пусть живёт твой Роман Полканыч, — смеялся папа, — пусть живёт у нас. Мы отдаем его в дальние края, а он всё-таки находят путь к дому и возвращается обратно.
— Спасибо, папа, — воскликнул я и со всех ног кинулся на улицу. За мной, смешно косолапя, с радостным лаем бежал Роман Полканыч.
Мне показалось, что теперь Ромчик особенно меня полюбил: он не отставал от меня ни на шаг. Я на реку, и он на реку, я к товарищам, и он со мной! Мне даже казалось, что Роман Полканыч лаял: «Рад, рад, рад».
Однажды вечером, возвратившись с работы, папа сообщил новость:
— Ну, друзья мои, скоро, в путь-дороженьку!
— Куда? — в один голос спросили мама, бабушка и, конечно, я.
— Километров за двести, в город Оханск, что на берегу Камы стоит. Мне поручили большую работу — руководить отправкой леса для новостроек.
Я, конечно, обрадовался. Очень уж хотелось поплавать на плоту, поудить на Каме рыбу. Ведь у нас река мелкая, да и рыбы мало. А я и удить люблю и уху есть тоже. Особенно из котелка на берегу.