Мой друг Роллинзон
Шрифт:
– Английское сочинение.
Сочинение! Теперь уже зашумели все. Некоторые смеялись, другие отнеслись к новости довольно презрительно. Вебб, сидевший рядом с Плэйном, ударил пятками сапог о ножку стола.
– Что ж, – сказал он, – если находится такой чудак, который дает хорошую премию за английское сочинение, то я бы очень хотел посмотреть на него, вот и все. А пойдемте-ка взглянем, что там такое написано.
И все мы отправились в большой зал. Там стояла доска, обитая зеленой байкой, она помещалась у самой середины стены против директорской кафедры; на ней обыкновенно вывешивались все официальные извещения. Под словом «официальные» я подразумеваю то, что вывешивалось самим директором, так как для нашего клуба и для различных обществ нашей школы существовала другая доска, стоявшая в главном коридоре.
На этот раз почти половина зеленой доски была покрыта объявлениями о школах, открывающихся в Оксфорде и в других местах. Тут же были расписания уроков для разных классов на предстоящий семестр, – словом, все такие вещи, возле которых вряд ли кто-нибудь задержался бы надолго. Все это было так знакомо, что не привлекало ничьего внимания. Объявление, которое нас интересовало, было написано на половине листа бумаги обыкновенного формата и находилось в верхнем левом углу доски. Оно было написано всем нам известным почерком мистера Крокфорда.
Вот оно:
Мы очень быстро прочитали это объявление, а затем стоявший ближе всех к доске Ятс перешел к другому листку. Он разыскал программу старших классов и водил пальцем по бумаге, пока не нашел того, что ему было нужно. Тут было много предметов: история, литература, грамматика, чистописание и много чего еще, но Ятс все это пропустил и, наконец, остановил свой палец на географии. И мы все прочитали: «Африка – Южная Африка».
– Что это значит – «пятого и шестого классов»? – задал вопрос Уоллес. – Разве он не желает, чтобы все мы приняли участие?
– Странно, почему он не говорит, какая это будет премия, – заметил Вебб.
За этим последовал целый хор догадок, начиная с книги ценой в пять гиней [2] и кончая участком на золотых россыпях, но большинство стояло за книгу. Наконец Комлей, тоже уставившийся своими очками на объявление, сделал довольно меткое замечание:
– Могут быть две причины, почему об этом не упомянуто. Или премия так мала, что не стоит ее называть, или же она уж чересчур велика.
2
Гинея – английская золотая монета. Впервые отчеканена в 1663 г. из золота, привезенного из Гвинеи, – отсюда ее название. В 1717 г. приравнена к 21 шиллингу.
– Чересчур велика! – изумился Вебб. – Каким же это образом она может быть так велика, что ее даже назвать нельзя?
– А потому что она может вызвать слишком много волнений.
Плэйн сделал насмешливую гримасу, а некоторые другие мальчики расхохотались.
– Слишком много волнений! – повторил Плэйн. – Ну, мой милый друг, уж разве только вас одного это взволнует, но чтобы остальные стали волноваться из-за английского сочинения… Для этого нужно дать уж очень большую премию!
Комлей был повержен, а он в таких случаях имеет обыкновение по возможности переводить разговор на что-нибудь другое. Оглядываясь с этою целью вокруг себя, он повстречался глазами со мной и, прежде чем я успел догадаться, что будет дальше, самым ловким образом ухватился за меня.
– Большая это будет премия или маленькая, – сказал он, – но я знаю только одного, кто может ее получить. Во всяком случае, я хотел бы снова оказаться в пятом классе.
Это был ловкий намек на мой счет, а меня ничто так не выводит из себя, как подобные выходки. Говоря откровенно, должен сознаться, что обычно, когда дело касалось сочинений, я шел во главе пятого класса; но, во всяком случае, вряд ли кому-нибудь понравилось бы, что его таким образом выталкивают вперед, особенно если тут же присутствует чуть ли не дюжина старших, причем весьма способных учеников шестого класса.
Плэйн засмеялся, а Вебб оглядел меня с головы до ног, как бы взвешивая мои шансы.
– Ну, будет! – резко и отрывисто сказал я и ушел прочь. Понемногу группа стала рассеиваться и разговор прекратился.
Затем все, кажется, надолго забыли про конкурс; по крайней мере, я отлично помню, что совершенно позабыл про него. Это был первый день в школе, у всех и без того было немало дел: надо было устроиться, поговорить с товарищами, пока мы еще свободны от всяких экзаменов, сочинений и наград, пока все это еще не захватило нас. Кроме того, у нас была своя собственная комната для занятий – моя и Роллинзона. Я привез с собой кое-какие вещи из дома, и нужно было разместить их. Я захватил также денег, чтобы купить в Лейбурне [3] небольшую книжную полку вместо или, вернее, в добавление к той простой, неприглядной этажерке, которая досталась нам вместе с комнатой, – об этом тоже надо было потолковать.
3
Лейбурн – городок в графстве Северный Йоркшир, Великобритания. Здесь и далее – названия английских городов.
– Мы это устроим как-нибудь в первое свободное время после обеда, – сказал я. – В суб боту мы вместе отправимся в город, там и по ищем.
– Идет, старина, – весело сказал Роллинзон, – я согласен. – Он почти всегда соглашался со всем, что бы мне ни вздумалось предложить. Это-то и делало его таким славным товарищем. Быть может, это происходило оттого, что все идеи по усовершенствованию нашей общей комнаты всегда шли с моей стороны. Нужно сказать, что Роллинзон был очень беден, и у него никогда не было ни пенни [4] карманных денег. Он был стипендиат от графства (что это значит, я объясню позже), отца у него не было, а матери его жилось так трудно, что даже на одежду и на обувь Роллинзон получал деньги от какого-то старого брюзги-дяди, жившего где-то на юге.
4
Пенни, пенс – мелкая разменная монета в Великобритании; в одном фунте стерлингов 100 пенсов.
В ту самую минуту, как он сказал это, кто-то постучался в дверь. В комнату вошел Комлей, все с тем же возбужденным видом, какой был у него тогда, когда он появился в классе с новостью о конкурсе. Любопытно, что и на этот раз он снова заговорил о том же.
– Слышали последнюю новость? – спросил он.
Комлей обращался ко мне. Он старался подражать Филдингу и взял себе за правило никогда не говорить ни с одним из стипендиатов.
– Нет, – коротко ответил я.
Тогда Комлей притворил дверь и прислонился к ней спиной. Было ясно, что он хочет сказать что-то интересное.
– Это относительно премии, – сказал он. – Уже открылось, какова она. Вы знаете Туттьета? Ведь его отец участвует в Совете [5] , вот через него и открылось.
Тут он снова остановился.
– Ну, что же вы не договариваете, что именно вы узнали? – воскликнул я. – Говорите же!
– Пятьдесят гиней! – ответил Комлей.
Роллинзон даже присвистнул.
– Это точно, – сказал Комлей. – Туттьет все это знает доподлинно. Оказывается, этому чудаку, который предлагает премию, очень повезло в Южной Африке, он сделался миллионером или что-то вроде этого. И вот он вбил себе в голову, что предложит премию и, конечно, очень хорошую премию с целью заинтересовать учеников нашей школы Южной Африкой.
5
Имеется в виду попечительский совет школы, в который обычно входили уважаемые и высокопоставленные лица.