Мой дядюшка Освальд

Даль Роальд

– Что бы мы с ними сделали?

– Продали бы, конечно.

– Кому?

– Очень богатым женщинам, которые хотят ребенка от одного из величайших гениев всех времен и народов.

– А что скажут их мужья?

– Их мужья не узнают. Только мать будет знать, что она беременна от Бетховена.

– Это же жульничество.

– Представьте себе, – сказал я, – эту богатую, но несчастную женщину замужем за каким-нибудь редкостно безобразным, грубым, невежественным и неприятным промышленником из Бирмингема. И вдруг в какой-то момент у нее появляется смысл жизни. Представьте, как она прогуливается по ухоженному саду огромной виллы мужа, напевает медленную часть "Героической симфонии" Бетховена и думает про себя: "Это же чудо, я беременна от мужчины, который написал эту музыку сто лет назад".

– Но у нас же нет спермы Бетховена.

– Необязательно Бетховена. Я просто пытаюсь заставить вас понять, как будет выглядеть наш банк спермы через сорок лет; если мы начнем сейчас, в 1919 году.

– А кого мы туда можем включить? – спросил А. Р. Уорсли.

– Кого бы вы предложили? Кто гений нашего времени?

– Альберт Эйнштейн.

– Хорошо, – согласился я. – А еще кто?

– И Дебюси, – добавил он.

– А еще кто?

– Зигмунд Фрейд из Вены.

– Он великий человек?

– Он будет великим, – сказал А. Р. Уорсли. – Его уже знают в медицинских кругах всего мира…

– Я бы предложил художника Пикассо из Парижа, – сказал я. – И нашего собственного короля Георга V.

– Короля Георга V! – закричал Он. – Он-то здесь при чем?

– В нем же королевская кровь. Представьте себе, сколько способны выложить некоторые женщины за то, чтобы иметь ребенка от короля Англии.

– Вы ерунду городите, Корнелиус. Не могу же я ворваться в Букингемский дворец, чтобы спросить Его Королевское Величество, не будет ли он столь любезен и не одолжит ли нам немножечко своей спермы?

– Подождите, – остановил я его, – вы еще и половины не слышали. Мы не остановимся на Георге V. У нас будет полный набор королевских сперматозоидов от всех королей Европы. Давайте посмотрим, что у нас есть: Хакон в Норвегии, Густав в Швеции, Христиан в Дании, Альберт в Бельгии, Альфонс в Испании, Кароль в Румынии, Борис в Болгарии и Виктор-Эммануил в Италии.

– Вы чушь несете!

– Вовсе нет. Богатые испанские дамы готовы будут на все ради ребенка от Альфонса.

– Вы с ума сошли?

– Вы сказали бы, что я сошел с ума, если бы увидели, как в семнадцать лет я отправляюсь в Судан в поисках порошка волдырного жука, не так ли?

Это его слегка поколебало.

– А сколько вы будете запрашивать за сперму?

– Целое состояние, – твердо ответил я, – никто не станет за бесценок покупать ребенка Эйнштейна. Или сына короля Бельгии Альберта.

А. Р. Уорсли сидел, откинувшись на спинку стула, и потягивал понемножку свой портвейн.

– Ну хорошо, – сказал он, – если предположить, что мы в самом деле соберем замечательный банк спермы, кто отправится на поиски богатых покупательниц?

– Я.

– А кто их будет оплодотворять?

– Тоже я. Я быстро научусь. Это, должно быть, занятно.

– В вашей схеме есть просчет, – сказал А. Р. Уорсли.

– Какой?

– Действительно ценная сперма – это не сперма Эйнштейна или Стравинского, а отца Эйнштейна или отца Стравинского. На самом деле гениев произвели эти люди. Значит, ваша схема – мошенничество.

– Мы собираемся делать деньги, – возразил я, – а не плодить гениев. Кроме того, женщины никогда не захотели бы получить сперму отца Эйнштейна. Им нужна инъекция живых сперматозоидов самого знаменитого мужчины.

Теперь А. Р. Уорсли закурил, и клубы дыма окутали его.

– Да, я готов признать, – сказал он, – что вы сумеете найти состоятельных покупательниц для сперматозоидов гениев и коронованных особ. Но вся ваша причудливая схема, к сожалению, обречена на неудачу по той простой причине, что вы не сможете добыть такую сперму. Вы что, серьезно полагаете, что великие люди и короли согласятся пройти через процедуру получения порции спермы ради какого-то совершенно неизвестного молодого человека?

– Нет, я собираюсь устроить так, что никто из них не будет в состоянии сопротивляться тому, чтобы стать донором.

– Глупости. Я бы стал сопротивляться.

– Нет, не стали бы. Дайте мне три дня, и я гарантирую, что в моем распоряжении будет подлинная порция вашей собственной спермы вместе со справкой, удостоверяющей, что она ваша, и подписанной вашей же рукой.

– Не валяйте дурака, Корнелиус, вы не можете меня заставить сделать то, чего я не хочу.

– Предлагаю пари, – сказал я, – если вы проигрываете, вы обещаете мне следующее: во-первых, воздержаться от всех публикаций, прежде чем каждый из нас не сделает по миллиону; во-вторых, стать полным и активным партнером; в-третьих, передать мне все технические сведения, необходимые, чтобы организовать банк спермы.

– Мне легко дать обещания, которые никогда не придется выполнять, – пожал он плечами.

Я расплатился по счету, профессор покатил на велосипеде домой, а я отправился в Гертон – университетский женский колледж. В 1919 году в его суровых стенах проживали юные леди-дурнушки, столь толстошеие и длиннолицые, что с трудом можно было заставить себя взглянуть на них. Мне они напоминали крокодилов и вызывали дрожь в нижней части затылка при встрече на улице.

Но за неделю до описываемых событий я обнаружил среди этих зоологических особей создание такой ослепительной прелести, что отказывался верить, что это девушка из Гертона.

Я встретил ее в кафе во время обеденного перерыва. Она ела пончик. Я спросил, могу ли я присесть за ее столик. Она кивнула и продолжала есть. Я сидел, глазея на нее, как будто бы она была воплощением Клеопатры. Звали ее Ясмин Хаукомли. Ее отец был англичанином, а мать – персиянкой.

Не имеет никакого значения, что мы сказали друг другу. Прямо из кондитерской мы отправились ко мне и оставались там до следующего утра.

Эта девушка была насыщена электричеством и раскована сверх всякой меры.