Мой крылатый кошмар
Шрифт:
– Он не хочет? – искренне удивился старичок. – Правда?
Айран нахмурился, отводя взгляд.
– Так не хочу, - буркнул он, отходя в сторону.
– А как хочешь? – не успокаивался мужичок.
– Слушайте, да какая разница, кто и чего хочет?! Надо выпить противоядие, - вмешалась я.
– А мне интересно!
– Что? – вдруг взвился Айран, резко поворачиваясь. – Что вам интересно? Почему не потребовал? Потому что не хочу так. Против воли. Хочу, чтобы она сама! Сама захотела! Не из жалости, обязанности и прочей
Только последнее слово сорвалось с губ, как наступила полная тишина, которая длилась около минуты.
Потом Иргар вдруг выругался, вырвал у меня из рук зелье и двинулся к выходу.
– Выпью я. Ты же этого хочешь?! Значит, выпью!
– Эй, стой! Нечего мне тут все… пачкать! – засеменил за ним домовушкин. – Не смей! Я помогу.
А я осталась в комнатке, переминаясь с ноги на ногу и не зная, что делать дальше. Вроде откровенно поговорили. И это хорошо, только… почему так плохо?
29.1
Готовы?!
Та-да-дам!
– Слушайте, у вас там все в порядке? – спустя несколько долгих минут тишины спросила я, нервно поглядывая в сторону выхода.
В конце концов… выход зелья должен был сопровождаться весьма однозначными и не очень приятными звуками.
– Айран? Домовушкин?
Опять тишина.
А если… мысль о том, что они могли выйти из убежища, показалась мне абсурдной и глупой, но весьма тревожной. С них станется натворить каких-нибудь глупостей, пока меня нет.
– Я иду! – на всякий случай предупредила их, выглядывая из комнаты.
И застыла.
Они сидели прямо на дорожке, что вела наверх, на голой земле - Айран и домовушкин, - плотно закрыв глаза. А вокруг них сияли серо-голубые с желтыми прожилками всполохи магии.
Это было так необычно и красиво, что я даже на мгновение забыла, зачем пришла. Правда быстро вспомнила, но мешать не стала.
Магия старшего порядка. В такое вмешиваться не стоит, можно сделать только хуже. Именно поэтому я стояла, молчала и смотрела, любуясь древней магией.
А еще неожиданно запахло залитым солнцем полем, полным полевых цветов и спелых ягод. Этот аромат был таким ярким, что я невольно зажмурилась, вдыхая глубже. Улыбка, появившись на лице, так на нем и осталась.
Прошло около минуты, а потом все закончилось.
Айран рвано вздохнул, касаясь длинными пальцами лба, словно пытаясь что-то стереть, а домовушкин легко вскочил на ноги, грозно на меня уставившись.
– Чего подсматриваешь?
Вот только вся эта грозность была показной. Я видела улыбку в глубине его глаз.
– Я волновалась. Вы ушли и ничего не сказали. Я звала, а в ответ тишина, - пояснила я, совсем не чувствуя
Напарник медленно приоткрыл глаза, глядя на меня сквозь ресницы.
– Нормально, - отозвался он и даже попытался улыбнуться.
– Уверен?
– Вполне.
И сам продолжал сидеть на земле, опираясь спиной о прохладную стену. Одна нога согнута, на неё опирается рука, а другая вытянута.
– Тебе помочь? – замешкавшись, спросила у него.
Тот мотнул головой, продолжая изучать меня странным взглядом.
– Может не стоит сидеть на земле. Холодно же, - заметила я, поведя плечами от неловкости.
– Иви, если бы я начал требовать с тебя тот поцелуй, то… ты бы выполнила свое обещание? – вдруг хрипло спросил Айран.
– Вы тут разговаривайте, а я пойду. Дел... столько еще дел! Цветочки вон полить надо, - произнес домовушкин, прошмыгнув между нами.
Я проводила его взглядом и только потом посмотрела на парня. Этих секунд хватило, чтобы собраться с мыслями и найти ответ на его вопрос.
– Знаешь, я могу быть вредной, невыносимой, упрямой, дерзкой, но никто и никогда не мог меня обвинить в том, что я не держу своего слова. Попросишь – поцелую. Сама.
Брякнула, задрав подбородок, а у самой сердце обрывалось.
«Что же я творю? Что же мы творим?»
А в ответ короткая, едва уловимая улыбка и странная непонятная тоска и обреченностью в глубине светло-голубых глаз, в которых уже давно не плавали льдинки.
Поднимался он медленно, цепляясь за стену и слегка сморщившись от боли.
Я хотела уже шагнуть к нему навстречу, помочь, поддержать. Но Айран не дал. По одному взгляду было понятно, что помощи сейчас летун от меня не примет.
– Что домовушкин сделал? – спросила я, приближаясь.
– Не знаю. Не спрашивал. Но зелье вывел. Обошлось без… рвоты. Хотя состояние не очень. Из меня словно все соки выжали, - признался Айран, задирая голову вверх.
И снова эта улыбка, от которой сердце ухнуло вниз.
Что ж он такой… реальный? Больше не холодная статуя, а живой, настоящий. Его даже можно потрогать и не натолкнуться на полный леденящего холода взгляд. А еще от Иргара пахло ягодами. И сам он был… совсем другой. Не тот вредный летун из академии, а напарник и друг, на которого можно было положиться и в которого так легко можно было…
– Ты первый спишь, - заметила я, убирая руки за спину и покачиваясь с пятки на носок и обратно.
– Нет.
– Это не обсуждается. Ты устал, сам сказал, что чувствуешь себя плохо. Поэтому и будешь спать первым. Ты приходи в себя, я пойду постелю постель! – решительно произнесла я, развернулась и шагнула к выходу.
Не дошла.
– Иви, – вдруг донесся мне вслед его голос.
Неожиданно тихий, проникновенный, совсем незнакомый. Заставивший застыть в тревожном и таком томительном ожидании.