Мой лучший Новый год
Шрифт:
А за Дуньку я рада – хоть она под бой курантов будет не одна вокруг елочки скакать.
Дома у меня, кстати, никакой елки. Еще чего! Потом иголки два месяца подметать! И готовить ничего не буду – кому есть-то? Тридцать первого нарочно долго не вставала с кровати – спать-то не могла, но просто так валялась, чтоб остальная часть дня покороче получилась. Лежала и думала о судьбе своей горючей, о Борьке-дураке, о друзьях и подружках.
Вот, к примеру, Борька. Что ему было не так, что Наташка, его бывшая, едва пальчиком пошевелила, и он бросился в свою былую жизнь, в этот, как он мне рассказывал, ад кромешный. Одни скандалы и Наташкины истерики. И даже один раз какое-то настоящее предательство. Борька говорил, что я его счастье, о котором он даже и мечтать не мог.
Борька – инженер по специальности, но устроился работать куда-то на киностудию, где снимают документальные фильмы. Он там за аппаратуру отвечает и числится помощником оператора. Работа ему нравится – поездки, новые места, интересные люди. Ну а зарплата, сами понимаете… Вот из-за этого с Наташкой и скандалы. А я что – во-первых, прилично зарабатываю – гид-переводчик, редкий язык, японский. Две экскурсии в день – «Москва – столица СССР» – пять рублей, «Кремль – сердце столицы» – три рубля. Да еще японские туристы подарки дарят – колготки, авторучки, зонтики. Один раз даже часы «Сейко» подарили. А сколько мне зонтиков этих надо? Уже всех вокруг ими одарила, а излишки – в комиссионку. Это еще добавочный заработок. Так что для истерик поводов нет, как у его избалованной Наташки. И вообще, к слову скажу, я всю жизнь очень умеренных потребностей человек. И до сих пор всегда хочу меньше, чем могу себе позволить. Это такая моя жизненная привычка и наука. Я сама-сама-сама!!! И никто мне ничего не должен. Удобно, кстати. Но мужчины, как видно, любят как раз тех, кто все время у них что-то требует. И Борька – конкретный пример. А я, дурочка, хотела ему на Новый год дорогущую меховую шапку подарить – ведь на съемках часто холодно бывает. А эта его любимая вязаная шапочка меня просто раздражала. Наташка, видите ли, когда-то сама ему связала. Лучше бы работать пошла и сама себе на капризы свои деньги зарабатывала. За все их совместные семь лет только шапочка вязаная – вся ее работа. А остальное – одни истерики.
Да ну что я-то об этом думаю? Не хочет шапку из ондатры – как хочет. Только зря я на нее деньги копила.
Потом я стала думать об Ирине и Игоре. Про кого-то иногда говорят – хорошая пара. Так вот это как раз они и есть. Ирина – художник. Кукол шьет. Очень интересные у нее человечки получаются. Даже не человечки, а какие-то живые, умные символы жизни. Каждая кукла с характером. И на выставки у нее этих кукол охотно берут. Недавно она даже получила заказ – сделать кукольную пушкиниану. И самого поэта, и женщин его любимых – Гончарову Наталью, Анну Петровну Керн, Арину Родионовну тоже обязательно, а как же – «Буря мглою небо кроет». Надо также убийцу, этого злодея Дантеса, смастерить, и царя – как же без царя? Ирина счастлива. Еще бы, такие образы!!! И однажды она попросила меня к ней в мастерскую прийти помочь. И так все вышло чудесно – я читала стихи Пушкина, наизусть, конечно. Ирина слушала и рисовала наброски – эскизы к куклам будущим. И я даже один стишок, подходящий к этой теме, придумала. И потом на выставке, на стенде с Ирининой пушкинианой находился листок с этим стихотворением.
Ирина постарше меня, и сроки ее замужества уже подходили к финишной прямой. И тут ей встретился Игорь. И ничего страшного, что он старше ее на шестнадцать лет. До встречи с Ириной – убежденный холостяк. Умница – ученый человек. Космос, астрофизика – его страсть. Рассказывает – заслушаешься. И друзья у него все ученые умные-преумные. Ирина как раз и стала его звездой и чудным мгновеньем. Осталось только предложение сделать. Ирина ждет, и я жду и надеюсь вместе с ней, потому что очень ее люблю.
Галка – дуреха. Нет, вообще-то она умница. У нее чего ни спросишь – все знает, хочешь по истории, хочешь по литературе. В университете она лучшей на курсе была. Самой умной и самой красивой. И замуж первая вышла. И развелась тоже первая. И ведь не он ее в отставку послал, как сейчас говорят, отгрузил. Она сама решила, что любовь должна быть не такой, как у нее с Евгением. Я пытала Галку – ну что не так-то? Из ее рассказов никак не получался неверный, скряга, ревнивец или вообще отрицательный мерзкий тип. Мы, правда, не вдавались в подробности сексуальных моментов. У нас вообще эти разговоры популярностью не пользовались. Может, как раз там и было объяснение Галкиного внезапного решения развестись. И прожили-то они всего каких-то два месяца. А потом сразу одна за другой стали у Галки случаться именно такие любови, о которых она мечтала. Но прожитые с Евгением два месяца оказались рекордом продолжительности ее отношений со встреченными мужчинами. Они мелькали, как летучие молнии в грозовом небе, обжигали Галку, испепеляли ее нежное сердце и растворялись в небытии.
После каждого облома, а они случались, как я уже сказала, не по ее инициативе, Галка рыдала по нескольку дней. Говорила, что кто-то ее сглазил, может, даже сам Евгений. С горя она вдруг стала сочинять стихи. По крайней мере, ей казалось, что это стихи. Про всех героев – одни и те же строки. По смыслу – как у Цветаевой: «Мой милый, что тебе я сделала?!!» Только каждый раз подставлялось имя нового милого.
И вот однажды в однообразной цепочке Гариков-Юриков-Стасиков появился Толик. Нормальный, симпатичный мужик, работяга. Монтажник. Правда, глубиной интеллектуального наполнения не перегруженный. Однажды я зашла к Галке, а они с Толиком как раз кроссворд разгадывали. Галка строчила буковки по клеточкам как пулемет. А Толик смотрел на нее и улыбался. Любовался, короче. Сам он не мог отгадать ни одного слова.
Толик часто исчезал, уезжал работать на Севера, как он говорил. Там его очень высоко ценили за монтажные умения и платили хорошие деньги. Иногда он ненадолго прилетал в Москву к своей ненаглядной Галочке, привозил вкусную рыбку, и Галка была счастлива. Она никогда не говорила о будущем и не строила планов на семейную жизнь с Толиком. Просто любила и была любима.
Может быть, что-нибудь все-таки приготовить? Я же не знала, что Борька «скроется из глаз в серебре декабря», и заранее накупила продуктов для новогоднего стола. Вон полная морозилка. Самой ведь есть тоже что-то надо. Я же голодовку в связи с предательством этого дурака не объявляла, много чести. Я вообще готовить люблю, да и за делом день скорее пройдет. Я увлеклась, все получалось быстро, вкусно и выглядело красиво. О том, что кормить-то всем этим некого, я забыла.
Кстати, сколько раз за свою жизнь я произносила свою нехитрую мудрость, что счастье – это если есть кого кормить и чем кормить. Особенно часто я повторяла эти слова, когда наступило мое второе, главное одиночество.
Стрелки неслись по циферблату к вечеру. В дверь позвонила соседка:
– Ларисочка, елочку не возьмешь? Бесплатно! Понимаешь, я притащила, Колька-муж и Вадька-сын. Как сговорились. Куда нам три елки? Одну я уже пристроила Вере Ивановне, пенсионерке, выше этажом. Даже игрушек елочных отнесла и нарядить помогла. Она уж так благодарила, и вот еще одна лишняя елка – хочешь, даже игрушечками поделюсь.
Елка выглядела такой хорошенькой, что я не смогла от этой красавицы отказаться. За игрушками полезла на антресоль. Хорошо, что не свалилась. Верхолаз я всю жизнь не очень умелый. Вообще, падать – это мое. Полгода назад упала на ровном месте, сломала нос. Когда косточку в носу на место ставили, увидела небо в алмазах. Я и не подозревала, что в глазах может уместиться столько искр. Долго зеркала отражали мое синее опухшее лицо. Хорошо, что в это время как раз японские группы не приезжали, и я могла на работу не ходить.
Кстати, о сломанном носе. Как же я про Кристину-то не вспомнила? Она что-то в последнее время не появляется. Наверно, занята – поймала очередную жертву. Вот почему я о ней говорю – с носом моим сломанным связано. Кристи нарисовалась минут через десять после моего падения – пришла рассказать о своей очередной победе на мужском фронте. А тут как раз я с окровавленным носом. Еле-еле ей дверь открыла. Она, как кошмар мой увидела, про победу свою позабыла, давай воевать за мой нос. Мазала, промокала, потом потащила в клинику к своему знакомому хирургу, и правильно сделала. Хирург косточку на место поставил и вернул мне мою временно испорченную красоту. А если бы Кристина тогда не пришла, осталась бы я навеки с кривым носом. Кто бы тогда потом меня по телевизору показывал?