Мой любимый граф
Шрифт:
– Садитесь, – предложил он мне присесть на диван, но я выбрала стул с прямой высокой спинкой и замерла.
– Кто вы? – прозвучал первый вопрос.
Я смотрела вокруг, стараясь не встречаться с чернющим взглядом.
– Ну? Леди! Я жду, – он нетерпеливо дёрнул руку ладонью вверх, как бы приглашая.
– Маша.
– И?
– Меня зовут Маша. Мария.
– Фамилия, род, откуда вы? Хоть что-то можете сказать? Или вы из монастыря, где находится Кэтрин?
– Находилась.
– Что? Где находилась? Говорите яснее, – было видно, что
– Кэтрин умерла. Мне мадам Фаррел сказала. Правда, мне не следовало это вам говорить. Она сама должна была вам всё рассказать. И давно.
– О чём? Вы сейчас испытываете моё терпение! – возмутился он.
– Успокойтесь, пожалуйста. Я тоже нервничаю. И поболее вашего. И мне совсем не легко, – попросила я.
Генри откинулся в кресле. В кабинете не горел камин. Мне было холодно. Я даже шали не прихватила с собой.
– Может, у вас есть, что накинуть? Я замёрзла, – попросила я.
Генри молча поднялся и вытащил из шкафа плед. Похоже, кабинет часто служил местом ночлега.
– Спасибо.
Также молча налил мне вина в бокал. Я выпила его разом. Обжигающая жидкость провалилась на дно желудка раскалённым камнем, который расцвёл огненным цветком, подпирая лёгкие. Тепло разбежалось по всему телу. Нутро согрелось. Резко захотелось спать. Я плохо воспринимаю алкоголь. Почему я об этом забыла?
– Пить не умеете? Это очень крепкий напиток. Вас развезёт. Его надо было пить маленькими глоточками. Тогда не пьянеешь.
Кажется, я произнесла последнюю фразу вслух. Надо ретироваться.
– И куда вы пошли? Надо поговорить сейчас. Откладывать не получится.
Кажется, опять вслух высказалась. Я постаралась прикрыть рот, зарывшись в плед.
– Мария, – начал он.
– Маша. Меня зовут Маша. У меня никого нет. Сначала папа с мамой погибли. Недавно умерла сестра. Чуть не убила нас обеих, - быстро протараторила я, чтобы не раздумать.
Скинула плед и пыталась задрать платье. Было очень важно ему предоставить доказательства того, что я не вру.
– Что вы делаете? – тревожно спросил Генри.
– Не беспокойтесь. Приставать к вам с сексуальными домогательствами не собираюсь. Хочу показать, как мне было больно.
Мне удалось подтянуть подол платья и показать длинный розовый рубец вдоль бедра.
– И на голове есть, – прощупала болезненный валик на темени. – Я в коме лежала несколько дней. Так что не одни вы на голову ранены, – тихо рассмеялась.
– Это страшная трагедия, – так же тихо произнёс мужчина.
Посмотрела на него с обидой и возмущением:
– Не смейте меня жалеть. Я жива осталась, а моя беременная сестра, которая намного младше меня, почти ребёнок, погибла. А я вот здесь.
Вспомнила, как спаслась от преследователей, и стало смешно. Долго хихикала, иногда давясь смехом. Меня даже смешило серьёзное выражение Генри.
– Ты так настрадалась, бедная девочка, – произнёс он тем же тоном. Смех
Слёзы лились нескончаемым потоком. Я даже не поняла, как Генри очутился рядом, как он завернул нас в плед вдвоём и прижал меня к себе, усаживаясь обратно в кресло, пожертвовав для моих соплей свой белоснежный платок с вензелем.
– Простите меня. Я понимаю, что это неприлично – вот так сидеть с мужчиной. Но, мы как бы женаты, – горько хмыкнула. – Просто посидите ещё так немного. Потом, возможно, буду возмущаться, обвинять вас в том, что вы воспользовались моментом. А сейчас мне нужен друг. Я всё помню. Откуда я, кто я. Но вам рассказать не могу. Вы посчитаете меня сумасшедшей. А я не хочу быть второй сумасшедшей женщиной в вашей жизни. Хотя, о какой жизни я говорю? Ваша жена умерла. Мне, по крайней мере, так сказали. Вашу дочь хотели отдать в приют или назначить опекуна, а дом забрать. Чёрт с ним, вашим титулом. Не могла я позволить обидеть малышку. Не смогла уберечь сестру. Должна была Понимаешьхоть вашей дочери помочь. Понимаешь, Генри, – перешла на ты, но не стала исправляться, – она погибла, а я вот жива. И знаешь, почему? Ну вот задай мне вопрос!
– Почему? – послушно спросил этот невозможно волнующий меня мужчина.
Максимально приблизилась к его лицу. Тёмно-синие глаза смотрели пытливо.
– Потому что она мне завидовала. Проклинала меня за внешность. А что в моей внешности такого? Что такого, чтобы завидовала и ненавидела родная сестра?
– Ты красива!
– Ты так считаешь? – икнула я.
– Да, считаю.
– И зря. Таша была красивее. Великолепные волосы, стройная фигура. Она была хорошенькой. Просто этот Вадим, – зло сжала губы, – он не должен был спать с ней, если не любил. И не должен был признаваться в чувствах ко мне. Он просто её уничтожил.
– Кто этот Вадим?
– Уже ревнуешь? – рассмеялась я. – Не надо. Мы с тобой на самом деле же не женаты. Да и Вадим последний человек, с которым бы я легла в постель. Всё. Я пойду, - резко прервала излияния.
– Я переночую сегодня здесь, если ты не против? А завтра уйду. Может, мне повезёт и я смогу вернуться домой.
– Куда домой?
– Далеко и одновременно рядом. Тебе не добраться.
Попыталась встать. Эйфория уходила. Чувство стыда, что много чего наговорила под действием вина, становилось всё объёмнее и тяжелее.
Хватка Генри стала крепче. Он не хотел, чтобы я уходила.
– Может, отпустите? Мне уже лучше.
– Ты высказалась, теперь хочу я. Ты же не против?
Глава 14. Желание
Генри
Нет. Ни одна из наших встреч не разочаровала меня. Она была замечательной. Бог дал ей не только красоту, но и доброе чистое сердце. Я мало понял из её сумбурного разговора. Но жизнь у девочки была не сладкой. Столько потерь, столько горя и испытаний выпало на её долю. Ещё и винит себя в них.