Мой любимый компас

Гагарина Лека

Меня, скажем так, совершенно нездорово волнует вопрос о ее здоровье. Многого я не понимаю, но честно пытаюсь. И разобраться с этим мне может помочь только один человек. Моя мать!

Без особого энтузиазма запрыгиваю в тачку и отправляюсь по известному адресу. С восемнадцати лет я живу в городской квартире, отдельно от родителей. Единственная прихоть моих предков — это чтобы я ночевал в отчем доме, ходя бы раз в неделю по выходным.

Именно в эти два дня мои родители строят из себя вполне себе нормальных людей и не занимались той дичью, что творят в обычное от этих дней время. Сегодня вторник, а это значит, что у меня

есть шансы застать их за очередным, как они любят выражаться, психологическим экспериментом.

Мои родители в узких кругах довольно известные люди. Они психологи с международным именем. Оба выглядят вполне респектабельно и, я бы даже сказал, безупречно. Этакое благопристойное семейство. Это если ты их знаешь с профессиональной точки зрения. А вот если копнуть глубже, там только грязь и порок. Идеальные снаружи и гнилые внутри.

Лилия Константиновна и Олег Валерьевич Юсуповы, кроме того, что мои родители являлись больными на голову ублюдками. Порой мне казалось, что я родился у них случайно и постоянно мешал их исследовательской деятельности. Поэтому мы все дружно выдохнули с облегчением, когда я собрал свои вещи и свалил из родительского гнезда.

Подъезжая к коттеджному поселку, привычно проезжаю пост охраны и сворачиваю на дорогу, ведущую к нашему дому. Каждый раз, как приговоренный к смерти по пути на Голгофу. Паркуюсь у ворот и, громко выдохнув несколько раз, все же вхожу из тачки. Смешно, но ноги, словно ватные, отказываются нести меня в место, которое для каждого смертного должно являться самым теплым и уютным на земле. Домом!

Набираю код на замке, толкаю дверь в прихожую и сразу же чувствую тошнотворный запах опиумных палочек. Ясно! Вечеринка-эксперемент в полном разгаре. Из кабинета отца сразу слышатся громкие женские стоны, а потом и вовсе крики. Не выдерживаю и сразу сворачиваю в к лестнице, ведущей на второй этаж. Там ситуация не лучше. Из кабинета моей матери раздаются не менее громкие звуки. Значит, эксперимент носит соревновательный характер. Кто больше и лучше. Находиться в этом притоне особо долго не хочется, поэтому, остановившись у дверей кабинета, я спецом громко кричу:

— Мам, я дома!

Стоны тут же прекращаются, и в комнате слышится возня.

Знаю, что мать так сразу не выйдет, поэтому разворачиваюсь и прохожу в малую гостиную. Трогать руками ничего не хочется. Неизвестно, где все эти предметы побывали до этого. Мои родители занимаются не просто психологией. Они еще и достаточно востребованные сексологи. То есть они сначала проникают в вашу голову, а потом трахают тело. Изучают возможности влияния секса на взаимоотношения. Ищут границы удовольствия и с упорством маньяков нарушают их. Они якобы помогают парам, которые потеряли радость в интимной сфере, восстановить сексуальную энергию. А по факту просто трахаются со всеми.

Когда мне было лет пять, они, видимо, к этому времени утратили интерес друг другу. Понимая, что никакая психологическая хрень уже не воскресит погасшее либидо, приняли решение начать изучать границы удовольствия. А потом еще в этой сфере ставить свои эксперименты. Раскрепощаться. Они сначала приглашали проституток прямо в наш дом, потом начали продвигать эту шнягу между своими друзьями и знакомыми. Групповушки, извращения, свингер тусовки — я все видел в этом доме.

Вся эта муть про брак и светлые отношения в моем сознании разбились о реальность уже лет в десять.

На мое тринадцатилетие отец и мать подарили не плейстейшен, как я мечтал, а девочку по вызову, которая в ту ночь продемонстрировала все свои умения. Помню, как отец гордился мной. Смешно. Он не был ни на одних моих соревнованиях, где я с завидным упорством пытался доказать, что способен на большее, чем они думали обо мне. Но зато отца разбирала гордость, когда его мальчик смог 'кинуть три палки подряд.

До блевоты устав терпеть это, я просто свалил из их жизни, изредка напоминая о себе звонками и редкими встречами.

— Глеб, в чем дело? — обеспокоенно влетает в комнату мама, по пути запахивая халат.

В свои почти пятьдесят она выглядела охренительно хорошо. С генетикой мне явно повезло.

— Мне нужна консультация? — без особых расшаркиваний сразу перехожу к делу. — И помощь.

— Конечно, сынок! — тут же радостно тараторит мама. Несмотря на то, что наши отношения «мать и сын» давно похерены, она не оставляет надежды наладить связь. — Что случилось?

— Мне нужна информация о болезни одной знакомой. Знаю, что сможешь мне помочь. У нее аллергия, перешедшая в астму и…

— Глеб, погоди, — недоумевающе хмыкает мать, — ты знаешь, чем я занимаюсь. Какое отношение…

— Может быть, мне тогда поможет отец? — а вот это мы оба знали — удар под дых.

Отношения родителей давным давно перешли из семейных в деловые. Да, они трахались, но больше не испытывали друг к другу теплых чувств. Только сексуальные. Они постоянно соревновались, кто больше, лучше и дольше. Лишь бы кинуть вызов друг другу.

— Что ты хочешь знать? — строго произносит она и сразу натягивает на нос очки.

Через сорок минут звонков и изучения медицинских карт у меня на руках есть полная информация на Ясинью Крикет. Матери удается выяснить, что те лекарства, которые ей прописали в Дрездене, действительно почти снимали все симптомы болезни, и их ни в коем случае нельзя было прекращать принимать.

— По сути, отказ от лекарств откинул ее в самое начало. Но тут странно другое. У девочки была обычная пищевая аллергия. И только в пять лет она сразу же резко дала скачок и буквально за короткое время ввела ее в нестабильное состояние, — бубнит мать, вчитываясь в результаты анализов Яси.

— Что это значит? — не понимаю я.

Мама осматривает меня внимательным взглядом, а потом все же произносит:

— Это значит, что у твоей Ясиньи Крикет астма носит скорее психосоматическое расстройство.

— Те есть…

— То есть, сын, она впадает в это состояние, когда сильно нервничает, переживает или боится чего-либо. С ней вообще должны были работать психологи.

Так вот почему она вырубилась там, в парке. Ни хрена дело не в морковке. Она испугалась и поэтому начала задыхаться.

— Что касается пищевой аллергии: то тут обычная диета и осторожное обращение с продуктами, которые могут эту аллергию вызывать.

Меня даже облегчение какое-то накрывает. Словно камень с души. Смотрю на родительницу и понимаю, что сейчас готов многое ей простить. Все-таки она впервые так напряглась для меня. А возможно, я просто впервые сам что-то попросил.

— Мне нужны эти лекарства, — безапелляционно заявляю, а сам сгребаю в кучу все распечатки с Ясиными анализами.

Мама начинает хохотать и возмущаться, словно я у нее звезду с неба потребовал.