Мой любимый принц
Шрифт:
— Причина в том, что люди, сидящие здесь, нарушили клятву молчания. Поскольку они обошлись со мной бесчестно, то и я счел себя свободным от любых обязательств.
Он повернулся и обратился к судье.
— Я уверен, что вы понимаете мои мотивы, ваша честь…
Судья вздохнул.
— Вам задает вопросы адвокат. Отвечайте ему, а не мне.
Коби знал, что в стране набирает силу движение республиканцев, и его опорой являются мелкие коммерсанты и лавочники. Весь высший свет уверен в виновности сэра Рэтклиффа, но его представителей нет в жюри. А те, кто сидит
Сэр Дарси вздохнул, взглянул на листок бумаги и снова обратился к сэру Рэтклиффу.
— Вы заявили, сэр, что поскольку достоинство фишек, которые использовались в игре, слишком мало, у вас не было причин для мошенничества. Я правильно вас понял?
— Да. Я именно так и сказал.
— А если бы ваше финансовое положение оказалось гораздо более шатким, если бы у вас было много долгов, и ваш кредит был бы исчерпан, в этом случае риск оказался бы оправданным?
— Даже если бы я на самом деле испытывал финансовые затруднения (а у меня их нет), ничтожные суммы выигрышей не могли бы стать поводом для мошенничества… как раз наоборот…
Сэр Дарси печально вздохнул.
— Да или нет, сэр Рэтклифф?
— Точный ответ требует пояснений, сэр.
— Итак, вы утверждаете, что не испытываете финансовых затруднений. Я знаю, что вы потеряли крупную сумму на биржевых спекуляциях и часто играете в клубах, где ставки значительно выше, чем в Маркендейле. Не желаете пересмотреть свой ответ?
Сэр Рэтклифф и бровью не повел.
— Конечно, нет. То, что вы сказали о финансовых потерях, правда, но это ничто в сравнении с размерами полученного мной наследства. А что касается участия в азартных играх, то это обычные сплетни.
— Это вы так говорите.
Сэр Дарси взглянул на свою бумажку и объявил, что вопросов у него больше нет.
Сэр Рэтклифф выиграл и этот раунд. Все в зале встрепенулись, когда сэр Альберт объявил, что вызывает следующего свидетеля — самого принца Уэльского.
Виолетта прошептала Дине:
— Вот бедняга. Разве мог он предположить, что невинные развлечения в Маркендейле приведут его в зал суда?
— Не думаю, что его это сильно беспокоит, — ответила Дина.
Принц держался великолепно. Он отвечал на вопросы сэра Альберта своим приятным гортанным голосом, и не проявлял ни малейших признаков раздражения из-за того, что с ним обращаются, словно с простым смертным. Да, несколько джентльменов во главе с хозяином дома лордом Кенилвортом сообщили ему, что сэр Рэтклифф Хинидж жульничает во время игры в баккара.
— Кто именно выдвинул обвинение?
Принц задумался, затем взглянул на судью.
— Как я понял, все ответчики видели, как сэр Рэтклифф передвигает фишки.
— И среди них не было человека, чье мнение оказалось решающим?
— Я повторяю, все они видели, как сэр Рэтклифф жульничает.
Нет, сам он этого не видел, поскольку сидел за другим столом. Нет, у него не было причин сомневаться в честности Кенилворта и остальных ответчиков.
Да, он согласился, чтобы
Да, он полагал, что этим все и завершится.
В конечном счете, впечатление от его ответов было благоприятным. Сэр Дарси встал, чтобы подвергнуть принца перекрестному допросу. Он спросил, почему принц согласился сохранить происшедшее в тайне.
— Я хотел проявить снисходительность и милосердие.
В зале поднялся шум, когда один из присяжных поднял руку и попросил разрешения задать вопрос.
Зрителей призвали к порядку, и, наконец, волнение улеглось.
— Я хотел бы спросить у свидетеля, когда именно он решил, что обвинение в адрес сэра Рэтклиффа правдиво?
В зале снова зашумели. Принц сохранял спокойствие.
— Поскольку свидетельства не были анонимными, повторяю, я был вынужден им поверить, другого пути не было.
«Уж это наверняка обезоружит сэра Рэтклиффа», — подумал Коби. Впоследствии выяснилось, что он ошибался: тех, кто верил в невиновность «благородного баронета», не так-то просто было переубедить.
Наконец, все закончилось, и принц вернулся в зал. Следующими свидетелями были никому не известные личности, которые клялись, что сэр Рэтклифф никогда не стал бы мошенничать в карты.
— Все они таскаются по тем же борделям, что и Хинидж, — прошептал Кенилворт на ухо Коби. — Вы только подумайте, какой может разразиться скандал, если задать им правильные вопросы!
Дошла очередь и до ответчиков. Первым вызвали Кенилворта. Лорнеты заблестели снова, но ожидания зрителей были обмануты: ничего нового они не услышали.
И только поздно вечером, во время перекрестного допроса сэр Альберт спросил:
— Раз уж вы, милорд, сумели разглядеть, как ваш друг и коллега сэр Рэтклифф передвигает фишки, чтобы увеличить свой выигрыш, то наверняка сможете сказать, на каких именно картах он производил эти манипуляции.
Кенилворт молчал. Он видел, как сэр Рэтклифф перемещал фишки, но достоинство карт давно позабыл.
Сэр Альберт заметил его колебания и приготовился нанести смертельный удар.
— Нет, милорд? Не можете вспомнить? И на основании этого хлипкого доказательства — вашей неверной памяти, вы губите репутацию человека, лишая его положения в обществе и разрушая политическую карьеру?
В отчаянии Кенилворт ответил:
— Я не помню карт, но видел собственными глазами, как сэр Рэтклифф передвигал фишки, чтобы повысить свою ставку, после того, как карта выигрывала…
— Ну, конечно, лорд Кенилворт. Вы утверждаете, что не помните карту, на которой выполнялся этот предполагаемый трюк, но помните, как сэр Рэтклифф передвигал фишки. Если вы не способны вспомнить один факт, как мы можем поверить, что вы в состоянии вспомнить что-то другое?
Чувствуя, что теряет опору, лорд Кенилворт заявил:
— Я знаю то, что видел сам, и видели другие.
— Видели другие? Может ли это означать, что вы испытывали сомнения, и эти «другие» убедили вас, что сэр Рэтклифф мошенничает?