Мой любимый судья

Переводчик: Ленуся Л.

Редактор: Любовь Анисимова

Вычитка: Леруся Нефедьева

Обложка: Екатерина

Белобородова

Оформитель : Юлия Цветкова

Переведено специально для группы:

vk.com/book_in_style

Хлоя

— Кто это?

Горсть попкорна застывает на полпути ко рту, глаза прикованы к невозмутимому Папочке на экране.

Моя мама, свернувшаяся калачиком под одеялом на диване рядом со мной, нетерпеливым жестом просит меня передать ей миску с попкорном. Это наш любимый вечер недели, когда мы вместе смотрим соревнования по выпечке и едим нездоровую пищу. Мы уже просмотрели все, так что сегодня вечером с мамой пробуем новое для нас шоу. Я уже подсела.

— Филлип Вайлдвуд, — отвечает она после того, как передаю ей миску. — Предполагается, он какой-то суперизвестный шеф-повар по приготовлению хлеба, но я никогда раньше о нем не слышала.

Пока мама хрустит, отвлекаясь на закуски, я чувствую, как дремлющие места внутри пробуждаются от доминирующего присутствия на экране, словно ко мне взывает маячок.

Я изучаю манеры этого Филлипа Вайлдвуда, когда он оценивает каждого суетливого участника холодным, непроницаемым взглядом. Ледяной взгляд этого мужчины выбил из меня все умные слова.

Барьер телевизионного экрана никак не убеждает в том, что мужчина тоже не оценивает меня. А я — всегда гиперактивный старший ребенок — люблю, когда меня оценивают. Все свою жизнь я преуспевала под строгим руководством учителей, тренеров и наставников. Это ощущается иначе. Кажущееся холодным выражение лица Филлипа и то, как его аура заставляет нервничать всех вокруг, побуждает во мне не инстинкт побеждать в чем-то, а желание победить… его.

Мое пробуждение ощущается так, словно гадалка отодвинула занавес, отделяющий мое настоящее от моего будущего. Я смотрю прямо на свою жизнь через пару лет и мой будущий мир смотрит на меня с непреклонным уважением. Этот мужчина, кажется, стремится запугивать людей, но мое тело, разум и душа чувствуют нечто иное.

Я ничего не смыслю в выпечке, разве что как в зрелищном виде спорта. Но точно знаю одну вещь: однажды я выйду замуж за этого мужчину!

Как правило, я регулярно побеждаю в соревнованиях старшеклассников по шахматам, дебатам (комедийный монолог, большое вам спасибо) и модели Организации Объединенных Наций. Выпечка, кулинария и домашние таланты — удел моих сестер Кары и Чериз, пятнадцати и тринадцати лет соответственно.

Сегодня вечером Кара занята со своей учебной группой, а задорная Чериз на тренировке группы поддержки. Средний ребенок —

Диана — мое самое доверенное лицо, сбежала из дома со своими друзьями — укурышами — опять — и взяла с меня клятву хранить тайну. Самая младшая, Сесиль, заперлась в комнате и пишет великий американский роман.

Хорошо еще, что сегодня вечером мои сестры не присоединились ко мне и маме. Они вчетвером превращаются в безжалостных маленьких сучек всякий раз, когда видят, как розовеют мои щеки, как правило, именно тогда на экране появляется ямочка на подбородке Генри Кавилла.

В Генри много интересного, но сегодня мне его очень жаль. Потому что, когда Филлип Вайлдвуд открывает рот, чтобы заговорить, его акцент поражает меня. Я попала. Окончательно. Бесповоротно.

— Ох. Вау. Он… вау.

Мама небрежно приподнимает плечо.

— Так себе. Кажется, он немного самоуверен.

Но я вижу, что в Филлипе Вайлдвуде есть нечто большее, чем просто эго. Под слоем льда лежат океаны теплых течений.

— Однажды я рожу от него детей.

Моя мама фыркает, думая, что я преувеличиваю для комического эффекта.

— Он старше твоего отца.

— Ты этого не знаешь! — Я смеюсь. Но если она права, имеет ли это значение?

Однако меня осеняет осознание того, что потенциально может стать препятствием.

— Подожди минутку. Он в Великобритании?

Мама говорит с набитым попкорном ртом, наблюдая, как участница конкурса подпрыгивает на целый фут, заметив молчаливого Филлипа, стоящего позади нее и наблюдающего за ее техникой укладывания сушеных вишен в тесто бисквита.

— Место действия видно в названии шоу, Поп-Тарт. — Прозвище, данное мне мамой, заставляет меня усмехаться и закатывать глаза. Поп-Тарт — это, пожалуй, единственное, что не могу испортить на кухне.

И вот я здесь, на другой стороне пруда, переживаю свое сексуальное пробуждение.

Так не пойдет.

Так или иначе, я встречусь с Филлипом Вайлдвудом. И я сделаю его своим.

Филипп

— Чертовы американцы!

Черт бы побрал всех, если честно. Я выключаю новости, сегодня вечером больше не могу выносить какой-либо чепухи.

Покидая медиа-зал, направляюсь по каменному коридору в свою спальню, думая о том, как было бы здорово иметь кого-нибудь, с кем можно было поговорить о текущих событиях.

Быть Филиппом Вайлдвудом одиноко. Я сам в этом виноват.

Я останавливаюсь на полпути к своей комнате и кладу руку на дверную ручку самой роскошной комнаты в замке и это не кухня. Эту изысканную комнату я приберегаю для кого-то особенного. Вопреки здравому смыслу, открываю дверь, чтобы взглянуть.

Простыни защищают всю мебель, напоминая, что в моей жизни нет никого, кому я мог бы доверить секреты этой комнаты. Я называю ее детской. Осматривая кровать с балдахином, роскошное постельное белье, элегантную мебель, ультрасовременную звуковую систему и, конечно же, сундук, полный игрушек, я задаюсь вопросом, не поставил ли телегу впереди лошади.